Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

Исиды, малоазийской Великой Матери, греческого Диониса, персидского Митры. Они отличались огромной эмоциональной насыщенностью, экзотичностью, таинственностью, способными довести верующих до состояния экстаза на земле, и сулили за пределами земного существования вечную жизнь и загробное блаженство. Сатирик Лукиан восклицал: Откуда появились у нас эти Апис, Корибант, Сабаций? Кто этот мидиец Митра, в персидском одеянии и с тиарой на голове? Он не знает ни единого слова на нашем языке и не понимает даже, когда с ним здороваются… Все это возможно было бы еще терпеть, боги. Но кто ты, собачья голова, египтянин, завернутый в тряпки? Что нужно этому пестрому быку из Мемфиса? А ему воздают божеские почести, у него есть оракулы и жрецы. Мне стыдно говорить о вас, ибисы, обезьяны, козлы и тысячи других смехотворных богов. Египтяне наводнили ими небо. Я удивляюсь, о боги, как вы можете терпеть, чтобы им воздали такие же, если не большие почести, чем вам!»

Римские боги не только «терпели» странных чужеземцев, но даже «роднились» с ними. Происходило слияние различных культов богов – процесс, весьма характерный для развития религий. В первых веках н. э. по мере расширения Римской державы, вхождения в нее новых племен и народов процесс этот, естественно, усиливается. Так, нередко «совмещаются образы римской Юноны, малоазийской Кибелы, египетской Исиды, галльских Матрон в единый культ Богини-Матери. Богиня судьбы Фортуна, обращенная к правосудию, предстает Фемидой, а к земледелию – Церерой, Деметрой и т. п.

Маги и чудотворцы. «Совмещение богов» не смогло, однако, уберечь римское общество от нарастания в нем духовной напряженности, неуверенности в завтрашнем дне, особенно в периоды политической и социальной нестабильности. Появилось множество людей, утверждавших, что они обладают сверхъестественными способностями, ибо «одержимы божеством». Римские юристы даже всерьез обсуждали вопросы, связанные с правомочностью лиц, впадающих в экстаз и пророчествующих. Новоявленные пророки, объявлявшие себя сыновьями различных богов, бесчисленные ясновидцы и чудотворцы бродили по дорогам империи, обещая излечить людей, сделать их счастливыми, спасти мир. Они смущали души легковерных, способствовали возникновению массовых психозов на религиозной почве.

В I в. н. э. особенной популярностью пользовался некий Аполлоний Тианский, считавший, что в него вселилась душа Пифагора. Рождение Аполлония, по легенде, было сопряжено с чудесными знамениями, с раннего детства он был наделен поражавшими людей способностями, которые еще больше развились благодаря тому, что Аполлоний строго следовал предписаниям Пифагора – питался только растительной пищей, носил льняную одежду, отпустил волосы, выполнял строгие моральные требования пифагореизма. Он постиг глубины и тонкости пифагорейского учения, затем много лет пробыл у индийских мудрецов, в результате чего приобрел огромные познания, дававшие, как считали его современники, ему власть над природой и людьми, их духовным миром. Для него не осталось тайн ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем. Аполлонию приписывали способность быть одновременно в нескольких местах, мгновенно прекращать эпидемии, воскрешать мертвых, изгонять злых демонов, исцелять. Его даже считали бессмертным. Аполлоний, как повествовала легенда, после своей смерти наставлял императоров Веспасиана и Домициана. Император Каракалла приказал воздвигнуть в его честь героон. Александр Север воздвиг в его честь стелу и ларарий. Императрица Юлия Домна поручила писателю Филострату описать жизнь Аполлония Тианского, и он это поручение выполнил. Роль Аполлония Тианского как чудотворца наталкивала на сравнение его с палестинским Христом. Поздние авторы уверяли, что Септимий Север почитал в храме совместно Юпитера, Аполлония Тианского и Христа. Один из писателей III в. ставил Аполлония Тианского выше Христа, что, разумеется, вызвало протест у отцов церкви.

Таким же боговдохновенным чудотворцем считался в то время и греческий писатель Апулей, автор «Золотого осла», слывший мистом – человеком, посвященным в мистерии. В императорском Риме мистериальные культы привлекали самые широкие слои населения – от аристократов до простолюдинов. О существе мистерий императорской эпохи известно мало. Апулей, приоткрывший завесу тайны над мистериями Исиды, сообщил очень кратко: «Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и опять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал перед богами небесными и вблизи поклонился им». Человек мог быть посвященным в несколько мистериальных культов, это укрепляло» его уверенность в достижении будущего блаженства.

Суеверия приняли в Риме масштабы, угрожавшие нормальному существованию людей. Многие ожидали конца света и искали признаки его приближения в астрологии, гаданьях, различного рода предсказаниях, а спасения – у магов и чудотворцев, лжепророков. Историк Аммиан Марцеллин писал: «Они, отрицая существование высшего божества на небе, не позволяют себе, однако, ни выйти на улицу, ни пообедать, ни выкупаться раньше, чем из основательного рассмотрения календаря не узнают, в каком созвездии находится Меркурий или какую часть созвездия Рака занимает на своем пути Луна». Оживление суеверий в обществе всегда характерно для нестабильных времен. Вера в то, что можно с помощью магии, особенно обратившись к подземным богам и божествам, связанным с миром смерти, изменить ход событий, продлить или укоротить жизнь, заглушала страх. Повсюду распространялись слухи о призраках, вампирах, оживших статуях и т. п. Маги, астрологи, гадатели и колдуны процветали, обещая чудо и выманивая деньги, пользуясь доверчивостью измученных страхом людей.

Философия как религия. Эти грубые суеверия отталкивали интеллектуальную элиту, которая попыталась создать свою философскую религию неоплатонизм. Язычество в лице последних своих философов пытается конструировать монотеистическую религию, грезит о едином боге – Высшем разуме и Высшем благе, в соединении рационализма и мистики стремится дать великий синтез античного миросозерцания. Однако если вначале неоплатонизм по существу отвергал реальный мир и чувственные формы, то затем был вынужден, отказавшись от рациональных начал, склониться в пользу экстаза и чуда, причем доступных только избранным – единицам, достойным слияния с божеством. Не случайно неоплатоники Плотин, Ямвлих и другие почитались как чудотворцы и полубоги.

Из общенародной веры язычество превращалось в элитарную религию, на смену которой неизбежно должна была прийти другая, доступная всем, способная удовлетворить чаяния большинства, успокоить души и гарантировать спасение. Такой религией стало христианство.

Христианство после Павла. Совершая свой последний путь на Голгофу, Иисус Христос, как повествует Евангелие от Луки, вопрошал: «Если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» Во время нероновых гонений на христиан погиб апостол Петр, которому Сын Божий завещал основать на земле церковь свою. Отсекли голову апостолу Павлу, пламенному проповеднику нового учения, утверждавшему, что «человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа».

Последователей Христа обвиняли в ненависти ко всему человеческому роду и предавали жестоким казням. Казалось, с христианством покончено. Да и что могли противопоставить мощи мировой империи беззащитные маленькие группы верующих в Христа? Однако события 60-х гг. I в. н. э. оказались не завершением, а лишь прологом того, чего меньше всего можно было ожидать, –