Гостья на собственной свадьбе - Катрина Кадмор

– Полегче, а то я начну задирать нос.

– Из всех мужчин, что мне встречались, у вас больше всех причин задаваться, но вы такой скромняга.

Маттео опустил голову. Эмме показалось, что на его щеках заиграл стыдливый румянец. Ну и ну! Этот парень знает, как завоевать женское сердце!

Затем он поднял лицо, выражение которого снова стало бесстрастным, и сказал:

– Я привык к тому, что ради благополучия нужно много трудиться.

– Это хорошо, но, может, вам стоит начать наслаждаться – хоть немного – тем, что у вас уже есть?

Маттео подался вперед, в его карих глазах загорелись озорные огоньки.

– Через два часа должен начаться важный прием, а я лежу тут с вами на полу. Как считаете, это неплохое начало?

В эту секунду все тело Эммы охватило желание дотронуться до щеки Маттео и поцеловать его в губы.

Цепляясь за последнюю соломинку, Эмма заставила себя вспомнить о том, что должна держаться с этим мужчиной в рамках деловых отношений, хотя он одним лишь взглядом разжигает в ней пожар страсти.

Эмма нажала кнопку на телефоне, чтобы отправить эсэмэску, и вышла в коридор. Тот был пуст. Она вернулась в свою спальню, поправила прядь, выбившуюся из гладкой прически, и прошептала: «Только бы он поскорее прочел мое сообщение!»

Вот-вот должны начать прибывать первые гости. Эмма бросилась к окну и посмотрела на Гранд-канал. К причалу перед палаццо уже подошел мощный катер. За ним виднелись огни других таких же дорогих катеров.

Эмма приблизила лицо к старинному стеклу окна, вглядываясь в происходящее внизу. Человек, собирающийся сойти с палубы катера, внезапно поднял голову, и Эмма узнала всемирно известного композитора Себастьяна Кинга. Она видела его имя в списке приглашенных, но совсем иное дело – лицезреть его воочию. А тот заметил разглядывающую его Эмму и улыбнулся. Она отпрянула от окна с запылавшими от смущения щеками.

– Гости уже прибывают. Почему вы до сих пор не готовы? – раздался за спиной недовольный голос.

Обернувшись, Эмма увидела Маттео. Его мощная фигура, облаченная в темно-синий костюм, голубую рубашку и серебристый галстук, заслоняла собой почти весь дверной проем.

Эмма указала на причину своей задержки:

– Не могу справиться с застежкой платья. Вот почему я отправила вам сообщение. Мне нужна ваша помощь.

Она отвернулась, глядя на окна палаццо в готическом стиле, стоящего на другой стороне канала.

Аромат одеколона Маттео окутал Эмму: мускус с ноткой ванили. Она вдохнула этот запах и затрепетала всем телом.

Маттео возился с застежкой молча. Эмма изо всех сил старалась заставить себя не обращать внимания на прикосновение его пальцев к своей обнаженной коже, и все же от каждого прикосновения инстинктивно выгибала спину, чувствуя себя так, словно стоит сейчас совершенно голая.

Платье Эммы, длиной до пола, но оставляющее открытой большую часть спины, держалось сзади на золотой цепочке, соединяющей края выреза. Ее-то и надо было застегнуть.

– Я ожидал, что вы спуститесь еще десять минут назад.

От этого голоса, такого чувственного, даже когда Маттео выговаривал Эмме за что-нибудь, ее снова охватило желание. Сглотнув ком в горле, она ответила:

– Бармен не приехал. Мне пришлось срочно искать ему замену.

Маттео обхватил запястья Эммы сильными пальцами, в его золотисто-карих глазах заплясали искры веселья.

– Мне мартини с лимоном, пожалуйста! – пошутил он, но тут же веселье в его глазах погасло, выражение лица стало непроницаемо-холодным. – Андьямо! Идемте!

– Я еще не накрашена.

– На это нет времени.

Он, должно быть, шутит?

– Я не могу встречать гостей в таком виде!

– Можете. – Маттео оглядел ее лицо, явно любуясь Эммой. – Сей белиссима. Ты… Вы прекрасны.

Его голос прозвучал так соблазняющее, что она вдруг почувствовала себя беспечно.

– Вам не нужен макияж. У вас идеальная кожа.

Он потянулся, чтобы взять Эмму под руку, но она отпрянула, на дрожащих ногах подошла к туалетному столику и быстро накрасила губы своей любимой помадой. Затем сама подошла к Маттео, и тот, поддерживая ее под локоть, повел к двери.

Эмма сделала всего несколько неуверенных шагов, когда Маттео остановился и указал на ее босоножки золотого цвета:

– Каблуки слишком высоки для вас. Я заказывал эту обувь до того, как вы рассказали мне о вашей лодыжке.

Эмма высвободила локоть из его пальцев, взяла Маттео под руку и потянула его к выходу.

– Все в порядке, честно. Идемте!

Она не хотела, чтобы Маттео заметил ее волнение. Эмма переживала, что не сможет достойно принять гостей на таком пышном приеме. Она всего лишь сбежавшая невеста и неудавшаяся балерина. Разве ей по плечу развлекать мировых знаменитостей? Она подведет и Маттео, и себя.

Они спустились в вестибюль в тот момент, когда Себастьян Кинг уже входил в палаццо. Он обнял Маттео и похлопал его по спине.

– Себастьян, позволь представить тебе Эмму Фокс.

Мистер Кинг, розовощекий здоровяк с бритой головой и широкой улыбкой, пожал ее протянутую руку, а затем обнял Эмму и поинтересовался:

– Это вы смотрели на меня из окна?

Эмма уклончиво улыбнулась и кинула взгляд на Маттео. Тот, нахмурившись, смотрел на нее, и на его лице читалось: «Что вы еще натворили?»

Что ж, пора заводить светский разговор с гостем.

– Как приятно с вами познакомиться! Я была на вашем концерте, когда еще училась в школе. Мне было всего двенадцать лет, и с тех пор я ваша поклонница.

Себастьян громко рассмеялся:

– Рад это слышать, дорогая! Вы знакомы с моими последними произведениями?

Эмма почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Боюсь, нет. Но надеюсь вскоре их послушать.

Похоже, ее ответ не понравился композитору. Он отвернулся и спросил:

– Где тут бар?

Судя по его тону, мистеру Кингу срочно потребовалось выпить и поговорить с кем-то более ему интересным.

Эмма уже открыла рот, чтобы извиниться перед Маттео за такое неудачное начало, но передумала. Эти извинения лишь добавят ей унижения и еще больше заставят чувствовать себя не в своей тарелке. Она широко улыбнулась нескольким гостям, направляющимся к ней, но душу переполнял страх. О чем она будет разговаривать со всеми этими людьми? У нее с ними нет ничего общего! Справится ли она? А вдруг что-то на приеме пойдет не так? Простит ли тогда ее Маттео?

Следующие полчаса прошли в суматохе. Эмма пожимала руки, улыбалась, кивала, пока Маттео общался с гостями. Он говорил в основном по-итальянски, а потому она понимала лишь отдельные слова.