Давайте разведемся, Ваша Светлость! - Марина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как пожелаете. Вы ведь понимаете, мадам, что ответственность за нее будете нести сами? – внезапно заявил супруг, отчего мои глаза пораженно расширились, а я недоверчиво вскинула голову.
– Да, я отдаю себе в этом отчет. Сердечно благодарю за оказанную милость, Ваша Светлость, – присела я в книксене.
– Это все, что я могу для вас сделать?
Я окончательно растерялась и не сразу сообразила смысл его слов. Переглянулась с воодушевленной Дафни, которая едва не подпрыгивала на месте от радости. И, смотря в жизнерадостное лицо девушки, меня вновь охватила тревога за ее безопасность. Я не прощу себе, если эта широкая улыбка померкнет из-за травли остального персонала.
– Я не смею просить о подобном, но если ваше великодушие позволит, могли бы вы передать эту служанку в мое единоличное пользование? – пожевав губу, сформулировала я просьбу и даже опустила голову в смирении и покорности. Сейчас решается судьба Дафни, а значит я не могу позволить себе такую роскошь, как гордость. Ради Сабины и Дафни, я и на колени встану, если потребуется, хоть этим двоим и не понравится подобная жертва с моей стороны.
– Хотите, чтобы она подчинялась только вашим указаниям?
– Так и есть. Ей будет проблематично обучаться служению, если она станет отвлекаться на посторонние поручения госпожи Клары или… «матушки», – едва не поперхнулась я последним словом. Но помнила про приличия и уважение к старшим, которые приняты в аристократических домах. Невестка всегда обязана почитать свою свекровь. И я обязана, пока все еще ношу фамилию «Клоше». – Смею предположить, что в таком случае, если она будет следовать лишь моим указаниям, учеба закончится быстрее и куда продуктивнее.
Я замолчала, все еще держа голову опущенной, и с волнением ждала ответа герцога. И я вовсе не ожидала услышать:
– Мадам, поднимите голову. Я ваш супруг, а не хозяин. Вам не нужно прибегать к таким крайностям, когда решите обратиться ко мне с просьбой. Тем более, я сам предложил, – произнес он, цедя слова сквозь зубы и в целом, стоило послушно поднять на него взгляд, заметила, как мужчина был сильно раздосадован и раздражен, но отчаянно сдерживался.
«Чем я его разозлила?» – с паникой подумала я. Видимо, и это отразилось на моем лице, потому что Сиэль отшатнулся, поморщился и отвел взгляд, чтобы резко бросить:
– Эта служанка полностью ваша. Я отдам соответствующие распоряжения, уже завтра она может приступить к служению вам. И… я предупрежу, чтобы никто не смел ей докучать поручениями, выходящими за пределы ее обязанностей личной горничной Вашей Светлости. Даже моя мать, – добавил он отрывисто, а затем поклонился и стремительно вышел, хлопнув дверью в мою комнату.
– Что это сейчас было? – сорвалось с моих губ пораженное, пока я с недоумением смотрела на закрытую дверь.
***
– Гаспар! – выйдя из комнаты, кивнул мужчина рыцарю, чтобы тот следовал за ним. Мужчина беспрекословно подчинился, отметив, что его господин более эмоциональный, нежели его привыкли видеть. Судя по стремительной походке и побелевшему лицу, герцог был явно не в настроении и чем-то расстроен. – Докладывай, – приказал он, как только они добрались до личного кабинета.
Присутствующий там же Жак даже вздрогнул от резкости своего хозяина, отметив, что встреча с Ее Светлостью явно не задалась, хотя изначально Сиэль направлялся отчитаться, что желание герцогини было выполнено и обидчица в лице служанки, наказана. Это должно было обрадовать герцогиню, но, судя по Его Светлости, мужчины явно чего-то не учли.
Гаспар, несмотря на приказ Его Светлости, молчал. А после выразительно покосился на следившего за происходящим секретаря. Поймав взгляд рыцаря, герцог обратил внимание на подчиненного.
– Ты, – указал он пальцем в сторону секретаря, отчего тот сглотнул, точно был в чем-то виноват. – Сейчас же, пойди и достань книгу учета по поместью. Я хочу знать, на что моя жена тратит деньги, что они так стремительно кончаются, – процедил он сквозь зубы, невольно вспоминая довольно скромное убранство комнаты и разбросанные старые платья, которых, на самом деле, было не то, чтобы много.
Куда же, в таком случае, деваются деньги? Ария ведь почти из дома не выходит!
– Слушаюсь, – счел за благо удалиться Жак, воспользовавшись поручением, и покинул кабинет, в котором остался на удивление злой герцог и невозмутимый, точно непоколебимая гора, личный рыцарь.
– Так и будете молчать… учитель? – холодно спросил Сиэль, пристально смотря на мужчину, на чьих глазах вырос, кто заботился о нем, точно о родном сыне, и обучал фехтованию. Тот, кому, наравне с Жаком, герцог мог довериться безоговорочно. Тот, кто, в числе немногих, мог открыто выражать герцогу свои истинные мысли, даже если они были нелицеприятными.
Но ввиду своей природной немногословности, старый рыцарь произнес:
– Я разочарован тобой, Сиэль.
Слова были произнесены, и после них настало гнетущее молчание, в котором Сиэль стал резко осознавать истинное положение дел. Если даже Гаспар… если даже его учитель говорит так, значит все обстоит даже хуже, чем Сиэль думал. Раз так, то и поведение Арии и ее ненависть к нему становятся понятными. Каждое слово и действие своего супруга Ария воспринимала в штыки и… он был не вправе винить ее за это.
«Насколько же слеп я был все это время?» – пронеслось у него в мыслях обреченное.
Мужчина смотрел в пол пустыми, слегка покрасневшими глазами.
– Останешься рядом с ней? – безлико уточнил Сиэль у своего учителя. Тот, практически не раздумывая, кивнул, что за капитаном рыцарского отряда не водилось. Он лишь раз взял себе под покровительство ученика, и им был Сиэль. Ни до, ни после никто не удостаивался такой чести. Но, вопреки привычкам, сэр Гаспар решил сделать еще одно исключение для Арии. И это говорило о многом.
По крайней мере, теперь за ее безопасность не стоило переживать. Но оставались другие проблемы.
Кстати о них…
В этот момент в кабинет зашел явно нервничающий Жак, который держал в руках бухгалтерскую книгу. И по одному его виду было понятно, что проблемы и неприятные вести для Сиэля на этот день не заканчиваются.
– Что? – обреченно спросил герцог, а его помощник, вопреки своему характеру, замялся в нерешительности.
– Вам лучше самому взглянуть, милорд, – протянул он гроссбух.
– Что?! – спустя минуту