Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич

– Я хочу кое о чем тебя спросить. Тебе известен такой следователь прокуратуры по фамилии Очалов.

Анатолий вдруг усмехнулся.

– Я с ним два года просидел в одном кабинете.

– Вот как! Что он за человек?

– Плохой человек, – посмотрел на меня долгим взглядом Анатолий. – В какой-то степени из-за него я ушел из милиции.

– Между вами что-то произошло?

– Между нами все время что-то происходило. Но это не совсем то, о чем ты думаешь.

– Тогда поясни.

Анатолий вздохнул.

– Если тебя интересует Очалов, то это человек, готовый служить любому, кто ему заплатит. За ним числится много разных грязных дел.

– Он ведет дело об убийстве Алексея.

– Мне это известно. Пока это дело будет в его руках, убийцы твоего брата могут чувствовать себя спокойно.

– Кому же в таком случае можно поручить это дело?

– Никому.

– Здорово!

– Послушай, Владик, как ты думаешь, почему я ушел из прокуратуры?

Я понял, что наша городская милиция служит злу, а не добру, она не противодействует преступности, она сама ее насаждает. Передо мной встал выбор, как бороться с этим злом? Пока я ходил в форме, я ничего сделать не мог, Очаловы не оставляли мне никакого шанса.

– И тогда ты решил бороться со злом посредством проповедей и молитв.

– Да. Я понял, что единственный способ что-то сделать – пробуждать в душах людей хотя бы зачатки добрых чувств. Город погряз во зле, и никто пальцем не шевелит, дабы что-то изменить. Кто боится, кому до этого нет дела, а кто сам участвует в злых делах. Сейчас я не вижу другой силы, кроме церкви, способной хоть как-то противостоять всему тому, что тут творится.

– Ну а они, слуги Сатаны, как относятся к твоей деятельности? Не угрожают.

– Угрожают. Месяца два завалились ко мне двое ребят и стали требовать, чтобы я прекратил свои проповеди, прекратить обличать их с амвона.

– И что ты ответил?

Анатолий секунду помолчал.

– Я сказал, что они могут меня убить, но я буду говорить то, что считаю нужным.

– Что было дальше?

– Пока ничего, видишь, я жив и говорю прихожанам то, что считаю нужным.

Я задумался.

– Ты полагаешь, что таким способом, какой выбрал ты, можно остановить вал насилия?

– А что предлагаешь ты? Взять пистолет и стрелять направо-налево?

Насилие насилием не остановить. Тысячелетняя попытка это сделать, ни к чему не привела.

– Насилие ненасилием тоже не остановишь. Тысячелетний опыт учит о том же. Из нашего разговора выходит, что нет никакого способа бороться со злом. – Я посмотрел в глаза Анатолию и увидел, как они грустно смотрят на меня. Он не верит ни себе, ни мне, никому, понял я.

– Нет, – вдруг твердо сказал Анатолий, – только словом, только добрым поступком, только жертвуя собой можно остановить зло.

– Но это было и не раз. И что? Все повторяется сначала.

– Нет, всякий раз зла становится меньше.

– А кто ведет его учет, какой статорган? Откуда нам знать становится его меньше или больше?

– Я вижу, как оттаивают души людей, как тянутся они к свету. Даже самую темную душу можно сделать светлей, если обратиться с ней со словом божьим. Только надо обязательно, чтобы слова не расходились с делами, чтобы они шли бы изнутри. Люди верят проповеднику только тогда, когда он сам верит себе, когда он сам испытал на себе истинность своего учения.

– Может, ты и прав, – сказал я примирительно, в душе не слишком соглашаюсь с ним. – Скажи, если мне понадобится твоя помощь, могу ли я рассчитывать на тебя?

– Ты мой друг, я тебе всегда готов помочь.

– Нет, я говорю о другом.

– Какие нужны тебе еще слова. Но в руки оружие я больше никогда не возьму.

– Хорошо, пусть так. – Я посмотрел на крест на куполе храма. – Думаю, что вскоре я приду к тебе за помощью.

Телефон зазвонил утром, когда я еще спал. Я вскочил с кровати, не понимая, что происходит. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Невольно я отметил, что раньше мне это удавалось сделать гораздо быстрей.

– Как вы поживаете, Владислав Сергеевич? Надеюсь, я вас не разбудил. У вас все в порядке?

– Если я еще жив, то это можно считать удачей.

Вознесенский засмеялся.

– Вы даже не представляете, насколько вы близко к истине. Надеюсь, вы не откажете мне в моем приглашение снова посетить мою скромную обитель.

– Не откажу.

– В таком случае машина находится у вашего подъезда.

Я посмотрел в окно и увидел знакомый по прошлой поездке джип.

– Я жду вас, – сказал Вознесенский.

Ну вот, кажется, начинается. Вот только что? Я чувствовал, что волею судеб я оказался в эпицентре какой-то большой игры. И как ни странно и сам того не зная, я уже давно принимаю в ней участие. Но одному мне эту партию не выиграть. Я должен на кого-то опереться. И пока единственный такой человек – Вознесенский.

Через сорок минут после долгих блужданий по городу я пересек хорошо охраняемую границу владений Вознесенского. Их хозяин ждал меня на крыльце своего роскошного особняка.

– Вы не завтракали?

– Нет.

– Прекрасно, но сперва, не желаете ли искупаться в бассейне. Это еще сильней обострит аппетит. Я с удовольствием составлю вам компанию.

– Почему бы и нет.

– Пойдемте.

Мы обошли дом и оказались возле бассейна. Я зашел в кабинку, где нашел новые плавки и полотенце.

Вода была теплая, и я испытывал великое наслаждение. Я чувствовал, как не хватало мне физических нагрузок в последнее время. У меня было такое ощущение, что в мое тело бурным потоком вливаются свежие силы.

Откуда-то появился Вознесенский и тоже прыгнул в воду. Он подплыл ко мне.

– Ну как?

– Великолепно. Я начинаю чувствовать себя другим человеком.

– Я рад за вас. Мне кажется, вам это нужнее сейчас более всего – почувствовать себя другим человеком. Вам давно надо возобновить занятия спортом. Вам необходимы физические нагрузки, это повысит тонус вашего организма. И не только физический. А бурная энергия вам понадобится совсем скоро. – Вознесенский засмеялся и ушел под воду.

Мы купались минут тридцать. Затем одновременно вылезли из бассейна. Я прошел в кабинку. Своих вещей я там не обнаружил, зато кроме полотенца на вешалки висел красивый халат. По крайней мере Вознесенскому не откажешь в двух вещах: в умение жить и в умение принимать гостей.