Секретная агентура - Эдуард Макаревич

Мельгунов этот упрек решительно игнорировал, попросту посылал подальше всех, кто его высказывал. Он уже сориентировался на сотрудничество с боевыми офицерскими группами, засылаемыми генералом Кутеповым в Советский Союз для террора. Еженедельник «Борьба за Россию» теперь поддерживал не только моральный дух самих террористов, но и становился пропагандистским антисоветским изданием для распространения на советской территории.

Но надежды не оправдались. Вторым «Колоколом» или марксистской «Искрой» он не стал. Идеи, проповедуемые на его страницах, не воспринимали ни русские эмигранты, ни бывшие офицеры, ни советские граждане. А после похищения советскими агентами в Париже белых генералов Кутепова и Миллера, которые руководили Российским общевоинским союзом, Мельгунов, как борец с большевизмом, уже не оправился до конца дней своих.

Большинство соратников оставило его. Кто хочет иметь дело с деятелем, превратившимся в крайнего неврастеника. Его не спасала уже выдыхающаяся энергетика. К тому времени относятся слова известного политэмигранта Григория Алексинского о Мельгунове: «Какой же он историк, он истерик».

Он жил, как одинокий волк, расходясь с большинством русской эмиграции. И по поводу победы Советского Союза над гитлеровской Германией, воодушевившей заграничных русских, Мельгунов, в оценке ее оставшийся в одиночестве, сказал, как отрезал: «Общественная честь должна быть дороже возможного одиночества». Общественная честь – это все та же ненависть к большевистской России.

Только в одном корил себя Мельгунов. Разоблачая «Трест» после его крушения, он не мог простить себе увлеченность Александром Александровичем Якушевым, бывшим царским сановником, оказавшимся агентом ОГПУ, блестяще сыгравшим роль главы псевдомонархической организации в этой чекистской операции.

Из интеллигентов получаются хорошие агенты. После Октябрьской революции эту истину неплохо осознали чекисты, прежде всего те, которые сами были из интеллигентов.

Например, Артур Христианович Артузов, выпускник Петербургского политехнического института, один из руководителей контрразведки Главного политического управления, как с 1922 года стала называться ВЧК. Его умом и страстью была рождена операция «Трест», спустя годы хрестоматийно отраженная в книгах по разведке и контрразведке.

Операция эта относится к 20-м годам прошлого века. Тогда советские контрразведчики создали фиктивную монархическую организацию и вывели ее на эмигрантские советы и союзы, монархические и белогвардейские, осевшие в Париже, Берлине, Белграде, Праге и имевшие своих представителей в Варшаве, Таллине и Риге. «Трест» так умело «сотрудничал» с белоэмигрантскими центрами, что ему удалось парализовать их деятельность, нацеленную на Советский Союз. Эта операция, как ни одна другая способствовала разложению белого движения за рубежом, агонии его штабов.

«Трест» стал классической операцией контрразведки потому, что чекисты экспериментально доказали неотразимость новой контрразведывательной технологии. Суть ее в том, что действия противника нейтрализуют посредством «легендированных», по сути подставных, организаций во главе с яркими «легендированными» лидерами. Именно участие в операции «Трест» русского интеллигента Александра Александровича Якушева сделало ее классической.

Как было дело?

В 1921 году Якушев служил в Народном Комиссариате промышленности, занимался водными путями. Это была его специальность еще с царских времен. Выпускник Императорского лицея и петербургской «техноложки» он явил старания свои в водном деле еще в императорском министерстве водного хозяйства. Дослужился там до статуса действительного статского советника, что в табели о рангах означало генеральский чин. Революцию и Гражданскую войну пересидел в Питере, а потом стал работать на большевиков. И ответственно работал, без подличинья и халтуры.

Человек он был легкий, дружелюбный. Чем-то напоминал Стиву Облонского из толстовской «Анны Карениной». Любил привечать и мирить, любил застолье, блеск сервировки, хорошее вино, изысканную еду. Охоч был до дамского общества, любил балетных барышень, изысканно и благородно. В советское время Большой театр, сад Эрмитаж, ресторан «У Яра» – это его привычная среда, привычное ощущение.

Однажды он поехал за границу, в Эстонию, в очередную служебную командировку от своего наркомата. И по просьбе своей соседки по квартире Варвары Страшкевич, с которой у него закрутился небольшой роман, он нашел в Таллине ее племянника, бывшего белого офицера Артамонова, чтобы передать ему обыкновенное, житейское письмо от тетушки. У Артамонова в гостях в это время оказался его товарищ, некто Щелгачев, в прошлом офицер врангелевской контрразведки. Гостя из Москвы приняли заинтересованно. Выпили, разговорились. Якушев говорил про советскую жизнь. И вдруг его понесло. Со вкусом, с подробностями он начал рассказывать своим сотрапезникам, будто есть в Москве подпольная антибольшевистская организация, где он – один из руководителей и которая готова после падения советской власти создать новое российское, чуть ли не монархическое государство. Якушев был настолько искренен, что не поверить ему было нельзя. Артамонов сообщил об этом разговоре в Берлин, в Высший монархический совет. И тогда же эта информация, доложенная Артамоновым, стала известна через третьих лиц Артузову и соответственно Дзержинскому, руководителям советской контрразведки.

Велико же было их изумление – организации такой подпольной нет, а честный советский специалист Якушев об этом заявляет. Да и Артамонов в письме монархическому совету пишет: «Якушев крупный спец. Умен. Знает всех и вся. Наш единомышленник. Он то, что нам нужно. Он утверждает, что его мнение – мнение лучших людей России. После падения большевиков спецы станут у власти. Правительство будет создано не из эмигрантов, а из тех, кто в России. Якушев говорил, что лучшие люди России не только видятся между собой, в стране существует, действует контрреволюционная организация».

Арестовали Якушева, привезли на Лубянку, к Артузову, попросили объясниться. Рассказал он, что здесь, в Москве, и в Питере водит знакомства с некоторыми бывшими царскими чиновниками, помещиками, адвокатами. Когда собираются, говорят о том, о сем, и о прошлом, конечно. Иногда картишки, кофе с вином. Так, хорошее времяпрепровождение.

Ну а организация? Да нет, оказывается, никакой организации, придумал он все это.

И здесь я обращаюсь к свидетельству старейшего чекиста Бориса Игнатьевича Гудзя, скончавшегося в конце 2006 года в Москве в возрасте 104 лет. В то далекое время, о котором речь, он участвовал в операции «Трест». И вот что сказал уже в наши дни: «Якушев и сам сознался: я все наврал. А ему в ответ: Александр Александрович, это не просто вранье, это удар по Советской власти. Вы же выдаете себя за главу контрреволюционного подполья, уверяете, будто наше государство еле-еле держится. Артузов Якушеву прямо сказал: «Проявили себя как авантюрист».

Да ведь Якушев действительно был авантюрист по натуре. Как отмечал все тот же Гудзь, Якушеву нравилось дурачить людей, не уступающих ему в интеллекте. Пожалуй, это якушевское свойство, столь часто встречающееся у российских интеллигентов, и подвигло Артузова к идее операции «Трест» – дурачить белоэмигрантские центры посредством легендированной монархической организации.