P. S. Я люблю вас, профессор - Юлия Ханевская

Она еще не успела фразу договорить, а я уже вперилась на нее зверским взглядом.

– Что-о-о?! Так и быть? Да ты вообще с дуба рухнувшая! Не нужно мне твое одолжение, и дружба не нужна. Катись лесом!

Возможно это было слишком грубо, но уж очень многое давило на меня. Да и наглости Лёльки можно только позавидовать. Даже прощения толком попросить не удосужилась.

Алевтина моментально переменилась в лице, сверкнув льдинками глаз.

– Ты об этом еще пожалеешь.

– Ой, уже трясусь вся от страха!

Ответить она не успела – только открыла рот и тут же осеклась, глянув мне за спину. Я обернулась. Из кабинета выплыла преподша ритуальной магии.

– Что тут у вас творится?

Лёлька молчала, потому пришлось отчитываться мне:

– Я к профессору пришла. На отработки.

– В субботу утром? – карие глаза Флоры подозрительно прищурились.

– Да. Не верите? Вон он сидит, спросите.

Она поджала пухлые губы и направилась в сторону лестницы, так ничего не сказав. Я же поторопилась проскользнуть в кабинет, быстренько прикрыв за собой дверь, дабы не дать возможности бывшей подруге под каким-нибудь предлогом вызвать Котовского.

– Вам говорили, что врать не хорошо? – тихий, слишком уставший для утра голос профессора ускорил мое сердцебиение, – Что, за третьим флаконом эликсира пожаловали?

Я подняла на него глаза, отмечая, что он уже не сидит за столом, а замер у открытого окна. На Котовском не было мантии. Черные брюки, плотная ткань жилета, обтягивающая прямую спину, серая рубашка под ним. Мой взгляд беззастенчиво блуждал по его фигуре, не имея возможности взглянуть в лицо. В комнате стояла прохлада, и пахло дождем. Но мне не было холодно. Напротив, тело окутывало жаром.

– Нет, – наконец вышла из оцепенения, – Хотя да, и за этим тоже… Если в нем есть хоть какой-то смысл.

Мужчина обернулся, и я тут же вперила взгляд в пол, дабы не дай бог вновь не попасть под действие затягивающих в синий омут глаз.

– Базу под антидот я уже сварил. Сегодня добавлю все необходимые ингредиенты и закупорю настаиваться. Дней через шесть-семь думаю можно будет испытать его действие.

– Спасибо, – все еще на него не глядя, – Я хотела…

Но он меня перебил:

– К слову, диагностика приворота тоже скоро завершится. Мне нужны доказательства, чтобы предъявлять Алевтине Юневой обвинение в изготовлении запрещенных зелий. Они ведь будут?

Я закусила губу, припомнив ее слова о том, что она обо всем позаботилась и на нее ничего не укажет. Как быть на сто процентов уверенной?

– А как-то обмануть диагностику можно?

– Вы с этим немного опоздали, Агния.

Не удержалась, вскинула взгляд.

– Приворот не мой, я же уже говорила. Просто Лёлька… Алевтина сказала, что как-то позаботилась о том, чтобы на нее ничего не указало.

– Не переживайте, если это действительно ее рук дело, я узнаю.

Камень с души прям! Даже улыбнулась, в груди стало легко-легко. Вот что сила пакости животворящей делает! Достаточно оказаться уверенной в наказании бывшей подружки, как в животе бабочки запорхали. Или это они по другому поводу?

Профессор помолчал немного, пристально на меня глядя. Затем тяжело вздохнул, отходя обратно к столу и усаживаясь в кресло.

– Я так понимаю, у вас еще что-то ко мне?

– Да-да! – торопливо развернула сверток, вытаскивая черную лодочку и шагнула к столу, бережно уложив ее перед Котовским, – Вот.

Он внимательно посмотрел на туфлю и поднял на меня темно-синий взгляд.

– И? Побольше конкретики, мы с вами не в угадайку играем.

– Это туфелька Карины Саяр… Кажется, я была свидетелем ее похищения.

Далее я постаралась, как можно более подробно рассказать: что, когда и почему – дабы поведать о всем пути этого важного вещдока с ноги пострадавшей, до моей комнаты. Конечно же не забыла упомянуть Шмеля, ведь о нем и так ректору известно. Профессор слушал очень внимательно, не перебивая. В конце моего рассказа, вытащил из ящичка стола бумажный пакет и не прикасаясь к туфле, поместил ее внутрь. Отложил в сторону и задумчиво на меня посмотрел.

– Вы прям магнит для неприятностей, Агния. Боюсь спросить, это всё?

Кажется, я покраснела. Щеки пылали огнем, но определить причину этого состояния было сложно. Стыдиться тут не чему, ну получилось так, что поделать! А вот этот пристальный взгляд Котовского определенно уносил землю из-под ног. Я украдкой вздохнула, решив добить-таки эту тему и выжать из сегодняшней встречи все, что возможно.

– Еще я бы хотела о своей подруге рассказать. Еве Эскониной, она учится на последнем курсе Темномагического факультета. Сама она побоялась к вам идти…

Я запнулась, вспомнив утреннюю просьбу Евы, чтобы я позволила ей самой решать. С одной стороны, докладывая обо всем, становлюсь чуть ли не предательницей, а с другой… Она и вправду может быть в беде. Не известно, оставит ли ее похититель в покое или все же вернется и снова попытается поймать. К тому же, поведение ее сегодня показалось мне странным.

Профессор терпеливо ждал, и я продолжила:

– В вечер похищения Карины, за Евой следили. Она рассказывала, что возвращалась со свидания, когда почувствовала взгляд в спину. А обернувшись, заметила чью-то тень. На нее накатила слабость, она испугалась и вызвала фамильяра. Думаю, это ее и спасло.

К концу моего рассказа Котовский совсем помрачнел. На минуту повисла тишина. Когда я уже собралась повернуться уходить, оставив его с мыслями наедине, он заговорил:

– Ты все правильно сделала, – резкая перемена в обращении резанула по ушам, усиливая жар в груди. Я интуитивно сделала шаг назад. – Я обязательно проверю состояние Эскониной и на всякий случай закреплю за ней магический щит.

– Спасибо, – прошептала, облизав пересохшие губы.

Он открыл очередной ящичек, но уже с другой стороны стола и достал маленький стеклянный флакон. Протянул мне.

– Держи. Если ночью станет совсем нехорошо.

Я забрала эликсир, стараясь случайно не коснуться мужской руки.

– И на ближайшую неделю освобождаю от своих пар. На отработки тоже можешь пока не ходить. В пятницу вечером жду на первую пробу антидота.

Молчаливо кивнув, поторопилась к выходу. Сердце стучало, как бешенное, еще немного и вовсе выпрыгнет из груди. Надо скорее оказаться, как можно дальше от Котовского. Происходящее на него повлияло или чувство жалости ко мне, но столь резкая перемена от противной язвы до эталона доброты мне жутко не нравилась. Своим поведением профессор совершенно не помогал моей отчаянной борьбе с приворотом.

Ближе к обеду переговорное зеркало призывно замигало всеми цветами радуги.