P. S. Я люблю вас, профессор - Юлия Ханевская

– Мама! Мама! Кир не хотел со мной делиться!

Пухленькая девчушка с двумя тонкими, торчащими в разные стороны рыжими косичками мчалась ко мне через весь двор. В грязных ладошках сжимала надкусанную плитку шоколада, активно ею размахивая, словно надеялась, что это придаст ей большей скорости. Выглядело странно, ведь за ней никто не гнался.

Вздохнув, я вышла на крыльцо. Только с порога увидела второго виновника этого шума. Он не кричал и не мчался за обидчицей, а стоял у старого дуба, росшего в нашем саду, и хмуро наблюдал за петляющим бегом своей сестры. Руки скрещены на груди, спина прямая, в темных волосах пара дубовых листочков, на лице – вселенская скорбь. Весь в папу. Гены, это вам не шутки.

– И поэтому, ты решила ее отобрать? – терпеливо дождавшись маленькой хулиганки, серьезно проговорила я.

Она промолчала, виновато уперев синие глазки в газон.

– Сонечка, так нельзя. Иди и поделись с братом.

– Но он…

– Я поняла, а ты возьми и покажи ему, как правильно. Он поймет, что был не прав.

Дочка молчаливо повернулась на сто восемьдесят градусов и поплелась обратно.

Шесть и четыре. Казалось бы, два года – не такая большая разница в возрасте, но нет. Это настоящая пропасть! Особенно, когда дети совершенно разные по темпераменту и характеру. Страшно подумать, что будет дальше. Справимся ли мы?

Я спустилась по лестнице и присела на ступеньку. Сжала амулет, призывая Фомку. Фамильяр тут же возник рядом, принимаясь счастливо прыгать вокруг – в последнее время ему редко это удается. В клинике я занята пациентами, а дома – семьей, порой неделями не вспоминаю о лисице.

Алан ругается. Говорит, чтобы бросала все и спокойно сидела дома. А я не могу – сидеть спокойно. Не мое это. Нужно, чтоб жизнь била ключом и вокруг обязательно что-то происходило. Но теперь… Похоже снова придется осесть дома. Он ни за что не согласится на обратное.

С раскрытого окна второго этажа послышался звучный хлопок. Вернулся!

Подскочила, торопясь внутрь. На ходу крикнула Фомке:

– Проследи за детьми!

Тихонько прошла по коридору, затем через широкий зал, расходящийся в разные стороны кухней и гостиной. Поднялась по лестнице наверх. Замерла, прислонившись к косяку открытой двери и с улыбкой наблюдая, как мой мужчина скидывает мантию, расстегивает верхние пуговицы рубашки, закатывает рукава. Это был своеобразный ритуал, по возвращении сюда. Потом он усядется в кресло и прочтет пару глав первой попавшейся книги.

Мы переехали в этот особняк после рождения Сонечки. До этого, жили в огромных апартаментах, занимающих весь седьмой этаж в замке. Алан долго не хотел менять его на обычный дом, ведь Источник Силы требовал практически постоянного присутствия Хранителя. А мне со временем жуть как наскучили те стены и коридоры, на которые я успела насмотреться за время учебы.

Красивый белокаменный особняк с садом и большим двором стал подарком мне на день рождения. Как же я была рада тогда! И до сих пор это чувство не улетучилось.

Я любила наш дом. Он находился в часе езды от особняка родителей и в то же время, был в тихом районе, где не страшно оставить детей гулять во дворе одних. Выбирая его, Алан знал, как важно для меня расстояние между нами и родными мне людьми. Я не хотела, чтобы Кир и Софи не знали, как проехать к бабушке с дедом на обычном транспорте, и всю жизнь потом полагались на магию в столь важном вопросе. Как когда-то я…

– Как прошел день? – тихонько спросила, отлипая от двери и проходя в комнату.

Алан обернулся.

– Привет, родная. Без происшествий.

Шагнул ко мне, целуя в лоб и утягивая за собой в кресло.

Уютно устроившись у него на коленях, разгладила морщинку меж бровей, коснулась губами виска, прикрывая глаза и настраиваясь на ритм пульсирующей венки.

– Лучше расскажи, что там опять стряслось у Софи с Киром?

Он оттянул браслет-артефакт, считывающий настроение наших детей. Таким образом, вроде как постоянно знал, что с ними все хорошо. Такой же был и у меня.

– Шоколадка.

– Господи, неужели в доме мало сладостей?

– Ты не понимаешь, ей нужна была именно его шоколадка…

Алан хмыкнул, крепче меня обнимая.

– А с тобой что? Ты какая-то не такая. Агния? Все в порядке?

Чуть отстранил меня, заглядывая в лицо. Я прикусила губу, чувствуя, как она дрожит. На глаза навернулись слезы. Боже, как же глупо! Такая радость, а я реву.

– Эй, – он нахмурился, выпрямляясь, – Рассказывай!

Я шмыгнула носом, растирая слезы, как совсем недавно делала моя дочь.

– Это все перемены настроения… Ты же знаешь, так всегда со мной, когда…

Муж не дал договорить, поднимаясь с кресла, все так же держа меня на руках.

– Агния, родная, ты…?

– Да, – всхлипнула и вдруг разрыдалась.

– Свет мой! – он опустил меня на пол, принимаясь осыпать зареванное лицо поцелуями, – Любимая, – крепко поцеловал в губы, собирая с них соленую воду, – И как мы его назовем?

Я резко перестала ныть, удивленно уставившись на мужа.

– Восемь недель всего! Мы даже не знаем, кто родится.

– Так давай узнаем! Поехали к твоей бабуле!

– Нет, – я отстранилась, для пущей убедительности покачав головой, – Путь это будет сюрприз. Мы узнавали пол ребенка практически сразу, когда я носила Кира, чуть-чуть потерпели во время беременности Софочкой. А сейчас – никакого колдовства до самых родов. Я так решила.

И кивнула, ставя точку в этом вопросе.

Алан вдруг рассмеялся, прижимая меня к себе и покачивая в объятьях, как ребенка.

– Хорошо. Будь по-твоему. Пойдем, обрадуем детишек?

Конец