Мое сокровище - Тереза Ромейн

Леди Ирвинг покачала головой, отчего перья на ее тюрбане заколыхались.

– Вы что, действительно полагаете, что ваша мать могла передать Софи, когда та была еще ребенком, коробку с документами и кислотой? Какой в этом смысл?.. Представляю себе такой вот разговор: «Софи, девочка моя, однажды к тебе явится мой сын, которого пока нет на свете, и я хочу, чтобы он помучил свои руки. Так что береги эту коробку более трех десятков лет, а потом передай ее ему с моими наилучшими пожеланиями и постарайся сделать так, чтобы он облился кислотой, когда будет ее вскрывать».

Джилс слегка опешил от такой тирады.

– Миледи, ничего подобного не произойдет. Да и не факт, что внутри вообще что-то есть.

– Да ладно вам… – усмехнулась леди Ирвинг. – Не обижайтесь, пожалуйста.

– Что же касается этой шкатулки… – пробормотал Джилс. – В общем… дайте мне еще несколько минут, и я ее открою.

– Наверное, не минут, а часов, – заметила Одрина.

– Ну, пусть часов…

– А может, дней или недель?

«Возможно, и так… – подумал Джилс. – Быть может, понадобится даже целая вечность».

– Да нет, так долго это не продлится, – заявил он решительно.

– Пока молодой человек будет заниматься шкатулкой, – подал голос лорд Дадли, – может, приступим к праздничному украшению помещений? Наши слуги уже нарезали веток остролиста и сделали гирлянды. Мистер Резерфорд, вы ведь наверняка сумеете развесить их должным образом. Видите ли, мы с леди Ди уже недостаточно молоды для этого.

– Охотно вам помогу, милорд, – с энтузиазмом отозвался Ричард. – Где гирлянды? Одну можно повесить вот здесь, над камином. – Уже отойдя от столика, он обернулся и сказал: – Сынок, если откроешь шкатулку, сразу же позови.

– Вряд ли он когда-либо ее откроет. – Объятая голубыми и алыми шелковыми переливами, леди Ирвинг последовала за Ричардом.

Софи чихнула и пробормотала:

– Рано или поздно она откроется, мистер Резерфорд. Но, наверное, имеет смысл записывать все свои действия, чтобы не повторять неудачных попыток.

Предложение было вполне резонным, и Джилс, утвердительно кивнув, сказал:

– Да, вы правы. К этому делу следует подойти системно.

Софи опять чихнула и пробормотала:

– Думаю, мне лучше вернуться в библиотеку, пока у меня не отвалился нос. Когда решите эту головоломку, дайте мне знать.

«Вообще-то могла бы и сама приложить усилия и открыть шкатулку уже много лет назад», – подумал Джилс. Но он, конечно же, понимал: Софи посвящала свое время лишь тому, что ее по-настоящему интересовало, а именно – астрономическим наблюдениям.

– Таким образом, остались лишь двое исследователей, готовых идти до конца, – сказала Одрина, когда шмыгающая носом Софи удалилась.

– Похоже, что так, – кивнул Джилс. Он покосился на Одрину. Как ни странно, но эта английская принцесса оказалась довольно стойкой. Ей, конечно же, совсем не в радость находиться здесь, в Йоркшире, с практически незнакомыми людьми, но тем не менее она была способна улыбаться.

И как раз в этот момент ее алые губки вновь изогнулись в усмешке.

– Надеюсь, на сей раз вы не станете угощать меня черствым хлебом, – сказала она.

Как видно, ей тоже припомнился вчерашний разговор в полутемном коридоре. Да уж… Их связали… довольно странные обстоятельства.

– Думаю, в этом нет необходимости, миледи, поскольку мы только что пообедали, – ответствовал Джилс. – И я очень надеюсь, что вы не улизнете куда-нибудь, чтобы поболтать с каким-нибудь… опасным молодым человеком.

– В этом нет необходимости, сэр. Ведь вы здесь, и вы тоже молодой человек.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я опасен? Или для вас я просто удобный собеседник?

– Как я могу считать опасным того, кто принес мне хлеб? Однако… К сожалению, этот рыцарь видел меня в довольно-таки неприглядном виде.

– Но ведь и он же вызволил вас из весьма неприятной ситуации, не так ли? – спросил Джилс и затаил дыхание.

– Для этого, мистер Резерфорд, потребовалось несколько человек. В том числе – мой отец и леди Ирвинг. Я не думаю, что кто-либо из вас представляет для меня опасность, однако убеждена, что все вы считаете меня не слишком благовоспитанной леди.

Джилс промолчал, и Одрина тоже молчала. И теперь она представлялась Джилсу столь же загадочной, как и шкатулка с секретом. Поначалу он был склонен считать эту юную аристократку такой же «позолоченной», но пустой, однако эта девушка довольно быстро доказала, что он на ее счет заблуждался. Разумеется, он пока что не знал, какова же она на самом деле, – но узнать очень хотелось.

Джилс взглянул в сторону камина – на ветви омелы, свисавшие с рук каменного херувима с лукавым лицом. А что, если увлечь под эти ветки Одрину и поцеловать под прикрытием зеленой завесы? Забудет ли она о необходимости сохранять холодный «фасад» и о том, что находилась здесь вынужденно?

Он, впрочем, и сам не хотел надолго застревать ни в Йоркшире, ни вообще в Англии. И если бы все происходило так, как им обоим хотелось, то их пути не пересеклись бы даже на секунду.

Подобные мысли совсем не нравились Джилсу, но они были неизбежны. Ведь, в конце концов, вскоре их обоих разделит не только Атлантический океан; их уже с самого рождения разделяло происхождение, с его стороны – не такое уж аристократическое.

Кроме того, имелась еще одна проблема – его руки. Они постоянно напоминали о том, что в его, скорее всего, недолгой жизни не будет места для романтических увлечений. И следовательно, он должен с наибольшей эффективностью использовать отпущенное ему время.

А значит, сейчас ему необходимо стряхнуть с пальцев оцепенение, изгнать из запястий боль и вновь сосредоточить все свое внимание на шкатулке-головоломке (в сущности, только эта вещица и удерживала вместе их странствующую компанию).

– Наше пребывание в Англии связано с массой неудобств, принцесса, – проговорил Джилс. – Но поверьте, я не считаю, что вы – одно из них. – Джилс посмотрел на девушку – ее брови чуть приподнялись – и снова взглянул на шкатулку. – Даже американцы не способны на подобную бестактность, – добавил он с усмешкой.

– Мистер Резерфорд, я не имею ни малейшего представления о том, на что способны американцы. Однако в данный момент один из них, похоже, не способен открыть шкатулку с секретом.

Джилс бросил взгляд на собеседницу, но не произнес ни слова. А она, пожав плечами, сказала:

– Знаете, пожалуй, я пока схожу за пером и бумагой, чтобы фиксировать все ваши действия. – С этими словами леди Одрина направилась к двери, причем двигалась с необыкновенной грацией и уверенностью – так мог ходить лишь тот, кто нисколько не сомневался в правильности всех своих поступков. Подобную манеру держаться вряд ли можно усвоить в течение одной человеческой жизни – все это накапливалось на протяжении многих поколений…