Охота на мужа - 2, или Осторожно: разочарованная женщина - Юлия Шилова

Недолго думая, я направилась в комнату урода. Дверь былазакрыта, но, как только я слегка толкнула ее, она беспрепятственно открылась.То, что мне довелось увидеть, не могла родить даже самая страшная фантазия.Посреди комнаты, едва освещенной ночной лампой, со спущенными штанами сиделурод и громко постанывал. Прямо на нем восседала Стрелка, которую еевозбужденный хозяин держал за задние лапы. Стрелка жалобно скулила, но, к моемуудивлению, не старалась ни вырваться, ни укусить хозяина. Она даже несопротивлялась и не огрызалась, словно ее накачали наркотиками и привели всостояние полнейшего безразличия.

Почувствовав страшное головокружение и чудовищный рвотныйрефлекс, я хотела было выскочить из комнаты, но мои ноги стали ватными и никакне желали меня слушаться. Повернув голову в мою сторону, урод слегка дернулплечами, потряс своим безобразным горбом и, издав пронзительный крик, скинулсобаку на пол. Стрелка слегка зашаталась, но все же удержала равновесие ипоковыляла в сторону объемного кожаного кресла. Жалобно взвизгнув, она забиласьпод кресло и больше не издала ни звука. Достав из кармана аккуратно сложеннуюсалфетку, урод промокнул свой детский, совершенно недоразвитый член, которыйпоражал своими маленькими размерами.

– Ты при-шла за трав-кой? – как ни в чем не бывалоспросил он, натягивая при этом свои штаны.

Я по-прежнему не могла выдавить из себя ни звука и уж темболее пошевелиться.

– Трав-ка закон-чи-лась. Постав-щик приедет толь-козавт-ра. На-до бы-ло не тормо-зить и сог-ла-шать-ся сра-зу, когда я те-бяспра-шивал.

Как только урод застегнул ширинку и поправил свою рубашку,он ехидно прищурил свои глаза и постучал корявыми пальцами по дубовой крышкестоявшего рядом стола.

– Ты что та-кая пере-пу-ганная? Ско-ро я не смо-гуспать со Стрел-кой це-лых полгода. Когда у нее за-кан-чи-вает-ся теч-ка, она недает-ся.

Пускает в ход зу-бы и ког-ти. Если она так бу-дет себявес-ти, я ее убью и еде-лаю из нее чу-че-ло, точно та-кое же, как сде-лал из еепред-шественни-цы. Она должна чувство-вать во мне не кобеля, а лю-би-мо-гочело-века. Я же чув-ствую в ней женщи-ну и перед тем, как ее иметь, страстноцелую ее в кра-сивую пятнис-тую морду. То-ль-ко не взду-май ме-ня ревно-вать.Если бы ты сргласи-лась со мной спать, я бы сра-зу пор-вал со Стрел-кой.Обе-щаю. Я же не ви-новат, что еще с са-мо-го ранне-го детства возбуж-дался привиде со-бак.

Я даже не помню, как выскочила из комнаты.

Как бросилась по коридору и как справилась с раздирающимприступом тошноты. Мне казалось, что сошли с ума не только обитатели этогодома, но и сам дом. Меня охватила чудовищная паника.

Такая паника охватывает все человеческие существа, когданадвигается страшное стихийное бедствие. Я слышала какой-то гул, который виталв воздухе на самом деле или являлся плодом моей больной фантазии. Я кидалась изстороны в сторону и никак не могла выбрать нужное направление и наконецостановиться.

Мне приходилось читать о скотоложестве как об одном из видовсексуальных расстройств, но видеть это ярко выраженное расстройство наяву…Господи, да ведь нет и не было больше греха, чем этот. Это страшно, как же этострашно!

История наказания за подобные сексуальные отклонениянасчитывает тысячелетия. За штучки подобного рода в Византии отрезали половойчлен, в Риме штрафовали, в средневековой Германии и Франции сжигали, а у нас… Внашей стране всегда говорили, что у нас вообще нет ничего подобного.Оказывается, есть. Тут и принудительное лечение не поможет. За такое нужнорасстреливать.

Наконец я остановилась. Правда, моя остановка стоила мнеочень дорого. Прямо в дверях гостиной я столкнулась с в дупель пьяным паханом,от которого разило таким перегаром, что в пору затыкать нос.

Заметно покачиваясь, он беспардонно отхлебнул из начатойбутылки виски и осмотрел меня с ног до головы придирчивым взглядом.

– Выпить хочешь?!

– Нет. Ни выпить, ни покурить травки.

Мой голос заметно дрожал, а из груди вырывались еле слышныестоны.

– Травки у меня нет. Ею Лешка балуется. Так что если тыувлекаешься наркотой, обращайся к моему сыну. Он по этому делу мастер. Егохлебом не корми, дай косячок забить.

Неожиданно пахан замолчал и слегка подтолкнул меня вгостиную. Я не удержала равновесие и упала прямо на белоснежный кожаный диван.

– Посиди. В ногах правды нет. А что это у тебя такойвидок?

– Какой?

– Словно тебя вывели из состояния клинической смертиминуты три назад, не больше.

– Самочувствие плохое.

Меня знобило, в ушах стоял гул. Пахан был не просто пьян, оннапился до поросячьего визга и с трудом стоял на ногах. Он по-мужицки грубопритянул меня к себе и, с трудом выговаривая слова, спросил:

– Тебя кто-то напугал?!

Мне захотелось быть откровенной и рассказать, чтопроисходило в комнате урода несколько минут назад, но я каким-то шестымчувством понимала, что моя откровенность может выйти мне боком. Если паханзнает о пристрастиях своего сына к наркотикам, то, вероятно, он знает и осовершенно дикой любви своего сына к животным, в частности к своей собаке. Ятщетно пыталась унять охватившую меня лихорадку и сама не заметила, как перешлана шепот:

– Я же сказала, что у меня плохое самочувствие.

– Ты трясешься как осиновый лист. Я же говорю, тебенужно выпить виски.

– Я не пью из горла…

Я бы и в самом деле не отказалась от дозы спиртного. Этопомогло бы снять стресс. Пахан подошел к стеклянному шкафу, достал ярко-розовуюрюмку и налил в нее виски до самых краев.

– Я думаю, так пойдет. Может, тебе еще и шоколадкуполомать?

– Спасибо. Не надо.

– Тогда расслабься и получи удовольствие, –недобро засмеялся пахан и чокнулся с моей наполненной рюмкой своей полупустойбутылкой. – Мы люди простые, звезд с неба не хватаем. В кино не снимаемся,фотографам не позируем. Живем себе тихо-мирно в своем доме и никому не мешаем.У нас тут как маленькое государство. Своя маленькая республика. Нам не западлои прямо из бутылки выпить. Что-то не о том стал говорить. Я хочу сказать тост.Я хочу выпить за тебя и моего единственного любимого сына. За то, чтобы вынашли общий язык и за то, чтобы у вас было все чики-чики. Я думаю, тебя вдетстве учили подчиняться воле старших.

Решительно отодвинув рюмку, я резко встала:

– Я за это пить не буду.

– Как это? – опешил пахан.