Нас будет трое - Амелия Борн

Его взгляд продолжил путешествовать по старой комнате с облезлыми обоями и следами плесени в углах. Кроме загадочной горы, здесь была только скрипучая раскладушка, на которой он мог поспать. И все же это было гораздо лучше, чем оставаться в сарае, где он чаще всего проводил время. Если она будет довольна им сегодня, то, наверно, даже принесет поесть чего-нибудь горячего…

Он подул на руки, чтобы немного отогреть пальцы. Запустив одну руку в карман штанов, достал оттуда свои сокровища – разноцветные камушки, которые подобрал сегодня на берегу.

Расправив кулачок, он принялся разглядывать свою добычу. Камешки были очень разные: какие-то гладкие, красивой формы; какие-то острые, неровные. Красные, черные, белые… а некоторые – даже двуцветные. Такие ему нравились особенно.

Он разложил перед собой камушки на полу. Немного подумав, выстроил их в два ряда: на одной стороне были светлые камушки, на другой – темные. Ему показалось, что они похожи на два отряда солдатиков.

Он посадил напротив себя мишку и принялся играть. Его отряд был в светлых мундирах, а отряд Мармелада – в темных…

Он так увлекся своим занятием, что вовремя не услышал шагов. Вздрогнул испуганно, когда дверь резко распахнулась и она вошла в комнату. Его взгляд с надеждой устремился к ковшику в ее руках, от которого шел пар…

Но когда он взглянул ей в лицо, почувствовал, как по коже пробегает мороз. Она злилась. Он не понимал, почему. Никогда не понимал…

Однажды она ударила его горячей кочергой за то, что посмел без разрешения взглянуть на телевизор. Но он не хотел этого, правда. Он пытался дать ей понять, что это вышло совершенно нечаянно…

Но все было напрасно.

И вот сейчас она смотрела на него точно так же, как в тот раз. Он инстинктивно отполз подальше, вжался спиной в стену, хотя и знал: это не поможет…

– Что это ты притащил в дом?!

Она подскочила ближе, замахнулась ногой… Он беспомощно, отчаянно прикрыл руками голову…

Но она не ударила. Лишь зло пнула его солдатиков, заставляя их разлететься в разные стороны…

– Что это за мусор, я тебя спрашиваю?!

Она кричала. Он – лишь смотрел на нее в ужасе. Знал: ему нельзя подавать голоса, если она не разрешит. Нельзя кричать. Нельзя плакать…

– Собери немедленно и выкинь!

Она рывком подняла его с пола и он принялся испуганно, поспешно собирать по всей комнате своих солдатиков. Закончив, покорно вышел на улицу…

Но он не мог просто взять и бросить их. Из последних сил принялся рыть пальцами подмерзшую землю и в конце концов сделал небольшую ямку, в которой захоронил павших бойцов.

Она ждала его в комнате. Он с грустью заметил, что от ковша уже почти не идет пар…

Но в следующее мгновение это стало совсем неважно…

– На, жри!

Она бросила ковш прямо на пол. Его еще теплое содержимое расплескалось по грязным доскам, затекло в щели, окрасилось в неприятный серый цвет…

– Убери за собой, – приказала она прежде, чем захлопнуть дверь с обратной стороны.

По щеке скатилась слеза. Одна-единственная, но самая-самая горькая. Большего он себе не позволил. И хотя душа его кричала, рот остался безмолвным, плотно сомкнутым.

Он знал: надо вести себя хорошо. Четко помнил: должен делать все, что она говорит. Твердо верил в то, что она сказала ему как-то раз: если он будет ее слушаться, мама обязательно придет за ним однажды…

Он должен дождаться маму. Во что бы то ни стало.

Миша перевернулся во сне с одного бока на другой. С губ его неосознанно сорвался стон, а вместе с ним, словно испугавшись этого звука, отступило кошмарное воспоминание. Сменилось безликим, пустым сновидением…

Миша спал. Спал и не знал ничего о том, что его отца порой преследуют очень похожие кошмары…

Дни потекли один за другим: облаченные в сумасшедшую нескончаемую вереницу рабочих дел, которыми старательно себя закидывала, и вместе с тем – поразительно пустые, словно бы бессмысленные.

Я давала себе время выдохнуть, разгрузить мозги, побыть вдали от того, кто причинял боль. Но все чувства, болезненным комком застывшие в груди, оставались все равно при мне. С ним или без него… Валера застрял во мне, как осколок, ушедший глубоко под кожу, неподлежащий уже удалению…

И вся моя жизнь походила теперь на разрозненные осколки. Казалось, я являлась вполне самостоятельной женщиной, имевшей хорошую работу, но только теперь понимала, насколько все для меня изо дня в день вертелось исключительно вокруг мужа. Что было, в общем-то, вполне естественно: у меня ведь, кроме него, никого больше и не было.

Раньше. Теперь же под сердцем я носила нашего сына. Или дочь… Я напоминала себе об этом в самые тяжелые, невыносимые моменты просто для того, чтобы не сойти с ума.

Я занимала работой глаза, уши, мысли. Заполняла пустоту дома тысячью запахов, вещей, звуков. Я старалась просто не оставаться наедине с теми вопросами, на которые не могла получить ответов.

Но иногда они все же настигали меня. Подкрадывались в ночной тишине или во время перерыва на чай… мучили, терзали, рвали.

И я, конце концов, им сдалась. Я позволила себе проговорить вслух самый главный, самый страшный вопрос без ответа: кто она?

Нет, она не была случайной любовницей на одну ночь. Что ему стоило тогда сказать ее имя?

Тому, что он скрывал мать Миши, могло быть лишь одно объяснение: я тоже ее знала.

Лена? Я перебрала в голове то, что знала о помощнице мужа: замужем, есть ребенок, еще не исполнилось тридцати, но выглядела она при этом зачастую так утомленно, словно была раза в два старше. Сомнительная кандидатура на роль разлучницы, но как знать, что в голове у другого человека?..

Ее замужний статус мог объяснить ее страх при виде меня. Возможно, она боялась, что я все расскажу ее мужу. Возможно, ей было просто стыдно…

Но сейчас, когда эмоции поостыли, я вполне могла предположить, что муж сказал правду и ничего особенного их не связывало. Слишком неосторожно, слишком глупо выдать себя вот так: явившись посреди ночи, когда у них были миллионы иных возможностей для встречи.

Но кто тогда?.. Я вздохнула, отодвинув от себя чашку с зеленым чаем. Да кто угодно. Может быть, даже действительно случайная подруга на одну ночь. Но эта версия порождала миллион новых вопросов…

Телефон на столешнице вздрогнул и резко завибрировал. Вздрогнула с ним вместе и я.

После недолгого молчания длиной примерно в полдня, муж все же атаковал меня звонками на личный и рабочий телефоны. Писал смс, оставлял голосовые сообщения… Я не знала, чего он хотел – очередной помощи или снова попросить прощения, ничего при этом не объясняя, потому что никогда не брала трубку, не открывала его послания… Даже жалела, что из-за работы не могу отключить все номера и ничего не знать. Но в глубине души все же ощущала удовлетворение от того, что он теперь тоже мучается.