Обнаженная в зеркале - Джордж Сильвестр Вирек

– Шампанское и сэндвичи, – приказала Стелла. – И мы будем рады пригласить к себе тех матросов и их подружек.

На лице Адама явственно отразились отвращение и злость. Стелла сделала гримасу, словно шаловливый ребенок.

– По-моему, это будет забавно.

Адам ужаснулся при мысли, что придется общаться с этими волосатыми обезьянами, которых он видел внизу, с грубыми руками и животной похотью на лицах.

– Ты ведь это несерьёзно? – с надеждой спросил он.

Стелла бросилась на кровать и принялась кататься по ней, как котенок, который хочет, чтобы его приласкали. Она учащённо дышала. Воздух в комнате был тяжёлым, наполненным ароматом духов, а также запахом, оставшимся после многочисленных побывавших здесь мужских и женских тел. Адам чувствовал, как сквозь тошноту его охватывает животное возбуждение, хотя тошнота всё же преобладала. В этот момент он не хотел Стеллу. К тому же его беспокоила мысль о матросах и их подружках на одну ночь. Однако прежде чем он сумел побороть отвращение и приспособить свою ранимую нервную систему к атмосфере борделя, двое матросов уже входили к ним вместе со своими дешёвыми девицами.

Стелла безо всякого смущения поцеловала гостей. Две маленькие проститутки чувствовали себя скованно. Одна из них опустилась на колени у кровати, на которую опять упала Стелла, и погладила её ногу, затянутую в нейлоновый чулок.

– Это из Америки, – дружелюбно пояснила Стелла.

В комнату вкатили столик на колесах с Asti Spumante. Поначалу неожиданные гости чувствовали себя скованно, словно провинциалы, впервые попавшие в шикарный отель. Но Стелла сумела преодолеть их робость, постоянно подливая им в стаканы. Матросы, не привыкшие к шампанскому, спросили граппу, которую им сразу же принесли. Девушки продолжали накачиваться шампанским.

После нескольких глотков граппы, бесцветной жидкости, перегоняемой из остатков винограда, в голове у Адама всё завертелось. Последующие события лишь смутно запечатлелись в его сознании. Не обращая внимания на Стеллу, он ласкал девушку в чёрных штанах, которая уже избавилась от блузки. Здоровенный матрос с татуировкой на руке в виде голой женщины бросил на него злобный взгляд, и девушка отодвинулась.

Потом заиграла музыка – кто-то включил радио. Комнату наполнили венские вальсы, которые исполняли в лондонском отеле «Мэйфэр». Ведущий произнес: «Дамы и господа…». К кому он обращался? Действительно, дамы и господа! Два громилы и их шлюхи! Кто-то засмеялся. Возможно, это был он сам, Адам.

Он точно не знал, что происходило дальше. Видимо, он отключился. Его накрыла тьма. Потом Адам попытался пошевелиться, но не смог. Что-то врезалось в его тело – это была веревка. Он был плотно привязан к кровати. Потрясение привело его в сознание. Он увидел, что его одежда беспорядочно свалена в углу. Кто-то танцевал. Это была Стелла, совершенно голая. Но это было не то видение, что когда-то предстало ему в зеркале. Статуя ожила, и это было ужасно. Она больше не была мраморным воплощением мечты Праксителя. Это была Венера Vulgivaga[28]– богиня из сточной канавы.

Матрос, в одних штанах, попытался танцевать со Стелой. Другой, совершенно голый, татуированный гигант, оттолкнул его. Тот бросил на него злобный взгляд. Потаскушки забились в угол и со страхом и любопытством наблюдали за происходящим, ожидая, что сейчас начнется кровавая драка. Когда этого не произошло, одна из девиц потащила того, что послабее, на диван.

Верёвка больно врезалась в руки и ноги Адама, когда он попытался приподняться. Однако он видел две фигуры, отражённые в зеркале. Вторая проститутка бросила сердитый взгляд на Стеллу, которая завладела её громилой-кавалером.

Стелла в ответ улыбнулась и указала на Адама.

Адам почувствовал, как нежные пальцы и губы щекочут пальцы его ног. Они медленно продвигались вверх по телу. Разгорячённый, возбуждённый, шокированный, сам не свой, он тем не менее испытывал мучительное, сверхъестественное блаженство. Несмотря на связывавшую его веревку, тело само откликалось на ласки. Напряжённые нервы вибрировали от поцелуев отвратительной шлюхи. Это была пытка, которая, однако, доставляла острое, утончённое наслаждение. Врождённое чувство благопристойности почему-то молчало. Связанный по рукам и ногам, он в любом случае не мог сопротивляться. И это успокоило его совесть. Адам не протестовал и позволил девице продолжать.

Ещё одно смутное, кошмарное видение. Уже освобождённый от пут, Адам лежит, раскинув ноги, на кровати, посреди клубка тел. Уже неясно, где мужчины, где женщины, осталась лишь похоть. Что-то задело его лицо. Адам быстро перевернулся на живот. Две мускулистые руки, словно тисками, обхватили его тело. Он попытался высвободиться, но его словно пригвоздили к матрасу. Внезапно острая боль пронзила его тело. Едва сознавая, что происходит, он отчаянно отбивался, но выпитый алкоголь парализовал его судорожные усилия. Ошеломлённый и подавленный, он перестал сопротивляться. Снова ночной мрак поглотил его. Сознание куда-то уплыло, и Адам полностью отключился.

Прошли минуты, а, может, часы, прежде чем он вновь очнулся. Он сидел на полу, не в силах выговорить ни слова. Кто-то поднёс к его губам чашку с горячей, остро пахнущей жидкостью.

– Пей! – приказал женский голос.

Это была Стелла.

Может, всё это было дурным сном? Или реальностью?

Тело болело. Адам механически выпил кофе. Огляделся. Теперь он всё различал немного лучше.

Он сидел на полу, прислонившись к диванной подушке. Стелла, по-прежнему совершенно нагая, пристроилась рядышком с ним. Один из матросов, волосатый гигант, храпел на диване. Другой тоже спал пьяным сном, подоткнув под голову свои штаны. Девицы примостились вместе в углу.

Стелой овладела странная ностальгия. Говорила ли она с Адамом, или сама с собой?

– И вот, ты ждёшь и ждёшь, и, кажется, умираешь от желания, но в итоге всегда одно и то же…

Одна из девушек поднялась и легла рядом со спящим гигантом.

– Когда-то я думала, – продолжала Стелла, – что смогу найти полное удовлетворение в месте вроде этого, куда после долгих плаваний приходят изголодавшиеся по женщинам моряки. Я ошибалась.

В те дни у меня было, по сути, два мужа – но не было любовника. Оба мужчины хотели, чтобы я забыла о том, что когда-то была шлюхой, Эммой Харт. Один из них сделал меня своей женой. Он был вдвое старше меня. Дружбой со мной гордилась королева.

«Либо спятила она, либо я», – пробормотал Адам.

Стелла продолжала.

– Сначала я была любовницей капитана Пейна. Его преемник, Физерстон, решил дать мне образование. Зачем? Затем появился доктор Грэхем. Он выставлял меня обнажённой перед старыми джентльменами. Доктор называл меня Hygeia – богиня здоровья. Грэхем считал, что мой вид поможет любому обрести здоровье и помолодеть. Возможно, пожилые джентльмены и возбуждались при виде моего обнажённого тела, но их старческий пыл был жалок.