Жажда. Тёмная вода - Ник Никсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
09 июня.
«Стал свидетелем драки двух мужчин, один пытался пролезть к колонке без очереди. Вмешалась полиция. Второй обронил полную бутылку с водой, ее тут же стащили. Теперь понимаю, что одному ходить к колонке опасно, по дороге назад могут избить или даже убить. Договорился с родным братом Серегой, теперь будем страховать друг друга».
11 июня.
«Юлька просилась пойти со мной утром за водой. Не разрешил. Слишком опасно. Ей скучно одной дома. Услышал в очереди, что на Таганке дают бесплатные спектакли с целью подбодрить людей в трудное время. Сходили вечером. Очень понравилось, хотя на актеров было жалко смотреть».
12 июня.
«Уже месяц нет новостей из внешнего мира. Где власти? Что происходит? Больше темной воды людей пугает только неизвестность. Слухи лучше не слушать, в толпе говорят такое, что голова кругом».
15 июня.
«Колонка на Марьинской иссохла. Теперь хожу за восемь километров к другой. Сегодня простоял девять часов в очереди. К концу дня сняли полицейский кордон. Судя по всему, последние дни парни дежурили по своей инициативе. Их можно понять, у них тоже семьи. У колонки началась давка, люди словно озверели. Лезли вперед, дрались, кто — то открыл стрельбу, были убитые, но и это никого не остановило. В итоге остался без воды».
19 июня.
«Трупы лежат на жаре прямо на улице, их никто не убирает. Удивительно как быстро к этому привыкаешь. За два месяца жизнь кардинально изменилась, мы словно провалились в прошлое на тысячу лет. Теперь, кажется, той, другой жизни, и не было никогда. В городе больше нет ни полиции, ни скорой помощи, ни пожарных. Отключено электричество. Если доживем до зимы, замерзнем насмерть. Создается впечатление, что осталось не больше пяти процентов населения. Те, кто успел — уехали. Говорят, на выезде заторы из брошенных машин, разгребать их некому. Сегодня услышал в очереди слух, что в городе заметили каких — то странных крыс — переростков, которые поедают мертвых. Похоже на обычную страшилку».
21 июня.
«В версию, что воду отравил некий паразит из космоса, никто не верит. Поговаривают, что была утечка смертельного вируса из американской секретной лаборатории. Или китайской. Или французской. Что это за вирус, который способен испаряться вместе с водой? Теперь становится понятно, как он так быстро распространился по всему свету. Круговорот воды в природе. Заражены все океаны, озера и реки мира. Чистая вода осталась только под землей. Надолго ли?»
23 июня (запись сделана 10 июля).
«Утром у Юльки поднялась температура, начался сильный кашель. В ближайшей аптеке не нашел жаропонижающих — все растащили. Полдня искал по районам, нашел на Бауманке.
По рации со мной связался Серега, (он раньше работал авиадиспетчером), и сообщил, что из Краснодара в Шереметьево вечером прилетит грузовой борт. Самолёт загрузится каким — то важным оборудованием и полетит назад. Серега по своим каналам договорился, что его с семьей возьмут на борт, он предложил мне и Юльке лететь с ними. «На Кавказе осталось множество ледников с чистой водой. Добраться туда можно только по воздуху», — сказал он.
.
Семья Сереги проживала на Профсоюзной, я был недалеко от них на тот момент, а он, в свою очередь, находился на юге, ездил навестить друга. Мы договорились, что я заберу его жену Лену и сына Витьку, а он заберет Юльку. Встречу назначили через час у Белорусского вокзала, откуда все вместе отправимся в Шереметьево…».
— О чем задумался? — спросила Ольга.
— Об ученых с ВДНХ, — ответил Кобальт жене после недолго молчания.
— Это же было так давно… Десять лет.
— Никто так и не узнал, что случилось с ними на самом деле.
— Ты веришь, что они могли выжить?
— Нет. Конечно, нет. Просто подумал: что, если, им все же удалось найти способ очистить темную воду.
Ольга с тоской в глазах оглядела убранство их квартиры.
— Наверное, многое было бы по — другому, — она улыбнулась, в зеленых татарских глазах отразилась гнетущая усталость.
Для окружающих Ольга всегда остается энергичной палочкой выручалочкой — с раннего утра и до вечера учит детей рисованию, русскому языку и математике, параллельно председательствует в женском клубе и еще не забывает быть любящей женой. Но только Кобальт видит, как тяжело ей это дается.
— Мы бы не зависели от Кремля и водяных установок, уехали бы из Москвы и жили полной жизнью там, где захотим, — сказал Кобальт.
— Могли бы родить ребенка, — закончила за него Ольга. Потом отвела взгляд в сторону и похлопала его по плечу. — Возвращайся в реальность.
Он глубоко вздохнул.
— Зачем?
— Потому что здесь твоя жизнь, и люди, которые нуждаются в тебе. Я, Витька.
— А он тут при чем? — воскликнул Кобальт.
— Он твой единственный родственник.
Ольга перевела взгляд на лежавший на столе дневник.
— Прости. Я не подумала.
— Он теперь сталкер, а я командир двойки. Если он думает, что я буду его как — то прикрывать только потому, что он мой племянник…
— Дело не в этом, Дим.
— А в чем тогда?
— Ему было всего четыре года, когда он потерял родителей. Весь этот кошмар слишком большое испытание для детской психики. Я помню его бессонные ночи, помню его панические атаки, помню, как он не хотел закрывать глаза в темноте, потому что боялся, что за ним придут твари.
— Всем было тяжело, — отмахнулся Кобальт.
— Но он был еще ребенком. Ему нужна была защита, нужен был отец. И сейчас нужен.
— Его отец бросил его! — Кобальт повысил голос. Такого он не позволял себе очень давно. — Я не обязан ему ничем.
Она обняла его.
— Что тебя беспокоит? Скажи мне.
Кобальт глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
— Я видел кое — что сегодня. Тварь нового типа. Ни с чем подобным раньше не сталкивался. Если десяток таких нападут, наши стены не защитят. Никто не спасется ни здесь, ни в Кремле, — он помолчал и добавил. — Мне страшно.
Ольга восприняла это сдержанно, как подобает жене сталкера и дочери Бати.
— Ты говорил отцу?
Кобальт покачал головой.
— Если скажешь ему, это на что — нибудь повлияет?
— Нет.
— Тогда не говори. Ты слышишь меня? Не говори. Я не хочу вновь ощутить себя маленькой девочкой, за которой по пятам ходит папа военный с палкой и отгоняет мальчишек.
Кобальт кивнул и взял жену за плечи.
— Давай уйдем вдвоем. Только ты и я. На Кавказ. Я смогу тебя защитить, обещаю.