Полночные узы - Лара Эдриан

Жар полз по голым ногам Данте вверх к бедрам, охватывалспину, грудь, плечи. Неумолимый, всепоглощающий, он накрывал огромной волной,причиняя томительную боль.

Данте не мог пошевелиться, он утратил контроль не только надсвоим телом, но и над мыслями.

Огонь — это все, что он чувствовал и осознавал.

И еще — что пламя убивает его.

Оно полыхало и гудело вокруг, дым клубился, разъедая глаза иобжигая горло каждый раз, когда Данте делал безуспешную попытку вдохнуть.

Он не мог дышать.

Данте попал в западню.

Он чувствовал, как кожа покрывается волдырями. Слышал, какпотрескивает одежда и волосы, уступая напору огня, а он лишь фиксировалпроисходящее, оцепенев от ужаса.

Никакой надежды на спасение.

Смерть приближалась.

Чейз ощущал черную руку, опустившуюся на него, толкавшуювниз, в засасывавшую воронку вечного небытия...

— Нет!

Резко дернувшись, он проснулся — каждый мускул был напряжен.Данте попытался подняться, но что-то мешало ему. Что-то давило на бедра, и ещечто-то безвольно лежало поперек груди. Обе девушки зашевелились, одна издаламурлыкающий звук, устраиваясь у него под боком и гладя его холодную влажнуюгрудь.

— Что случилось, милый?

— Отстань от меня, — пробормотал Данте. В горле пересохло, иголос прозвучал хрипло и глухо.

Высвободившись из объятий, он спустил ноги на пол и окинулвзглядом незнакомую комнату. Данте все еще тяжело дышал, сердце учащеннобилось. По его спине пробежали пальцы. Раздраженный, он встал с продавленногоматраса и в темноте начал искать свою одежду.

— Не уходи, — захныкала одна из девушек. — Мы с Мией хотимпродолжения.

Данте ничего не ответил. Сейчас он желал одного — активныхдействий. Он так долго оставался неподвижным. Так долго, что сама смертьпожаловала за ним.

— С тобой все в порядке? — спросила вторая девушка. — Тебеприснился страшный сон?

«Страшный сон», — с сарказмом подумал Данте

Вовсе нет.

Это видение — реальнее самой жизни — преследовало его,сколько он себя помнил.

Картина будущего.

Его собственной смерти, которую он знал в деталях. Оставалосьтолько выяснить: когда, где и почему. Данте даже знал, кому обязан этимпроклятием.

Женщина, родившая его на свет в Италии двести двадцатьдевять лет назад, предвидела не только собственную смерть, но и смерть своеговозлюбленного супруга — вампира Темной Гавани, отца Данте. Она трагическипогибла в морской пучине, успев спасти от этой участи своего ребенка. Черезвосемьдесят лет после ее смерти, едва покинув переполненный зал в Темной ГаваниРима, отец Данте, как и предсказывала его супруга, был убит завистливымполитическим соперником.

Удивительный дар этой женщины перешел к ее единственномуребенку — Данте, такое часто случалось у представителей Рода, и теперь егомучило видение собственной смерти.

— Иди в постельку, — позвала у него за спиной девушка. — Нуже, не упрямься.

Натянув одежду, Данте вернулся к кровати. Девушки потянулиськ нему, их движения были вялыми, глаза туманились не столько от сна, сколько отопьяняющего воздействия укусов вампира. Данте залечил ранки сразу же, но передуходом нужно было еще кое-что сделать. Он положил руку на лоб одной девушки,затем другой, стирая воспоминания о проведенной с ним ночи.

«Если бы я мог так же легко стереть свои воспоминания», —подумал Данте, все еще ощущая в пересохшем горле вкус дыма, пепла и смерти.

— Тесс, расслабься. — Рука Бена легла ей на талию, губыпочти касались уха. — Если ты заметила, здесь вечеринка, а не похороны.

«И это хорошо», — подумала Тесс, опуская взгляд на своетемно-красное платье. Оно было простое, купленное на распродаже, но на фоневсех этих людей в черном Тесс выделялась своим цветным нарядом и чувствоваласебя неуютно.

Дело было не только в платье. С детства она испытываланеловкость, находясь среди людей. Она всегда была другой. Что-то отделяло ее отвсех, Тесс не понимала, что именно, и предпочитала не задумываться над этим.Она всеми силами старалась вписаться в общество — вот, например, как сейчас, ностоя в толпе незнакомцев, терзалась непреодолимым желанием вырваться и сбежать.

Тесс казалось, что на нее надвигается шторм, вокругсгущаются невидимые мощные силы, готовые затянуть ее в воронку, а затемвыбросить на голые Рифы. Она боялась, что под ногами вот-вот разверзнется бездна.

Тесс потерла шею, почувствовав какую-то тупую боль в областисонной артерии.

— С тобой все в порядке? — спросил Бен. — Ты за весь вечерпочти ничего не сказала.

— Правда? Прости.

— Тебе здесь нравится?

Тесс кивнула и выдавила улыбку:

— Выставка просто замечательная. В программке написано, чтоэто мероприятие исключительно для меценатов. Как тебе удалось достать билеты?

— Ну, у меня есть кое-какие связи... — Бен пожал плечами ивылил в рот остатки шампанского. — Один человек был у меня в долгу. Это не то,о чем ты подумала, — сказал он с легким упреком в голосе, забрав у Тесс пустойбокал из-под содовой. — Я знаю одного бармена, а он знаком с девчонкой, котораяработает на подобных вечеринках. Помня, как ты любишь скульптуру, несколькомесяцев назад я закинул удочку насчет пары лишних билетиков.

— А за что этот бармен тебе должен? — с подозрением спросилаТесс. Она знала, что Бен часто общается с сомнительными типами. — Что вассвязывает?

— У него машина была в ремонте, и я одолжил ему свой фургонна вечер, ему нужно было работать на какой-то свадьбе. Вот и все дела. Ничегопротивозаконного. — Бен улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. — Я же далтебе обещание, разве нет?

Тесс неуверенно кивнула.

— Раз уж речь зашла о баре, не повторить ли нам? Еще содовойдля дамы?

— Да, пожалуйста.

Бен растворился в толпе, а Тесс продолжила осмотрэкспонатов, выставленных в огромном зале музея. Здесь были сотни скульптур,запечатлевших тысячелетний период истории человечества, все в высоких витринахиз оргстекла.

Тесс подошла к группе блондинок с бронзовым загаром и сверкающимидрагоценностями. Как и подобает великосветским дамам, они плотным кольцомобступили витрину с итальянскими терракотовыми статуэтками и шумно обсуждалипоследние новости: такой-то плохо сделали подтяжку лица, а такая-то завелалюбовника — профессионального инструктора по теннису из загородного клуба,подумать только — вдвое моложе себя! Тесс переминалась с ноги на ногу у них заспиной, стараясь не слушать сплетни, а протиснуться поближе к элегантнойскульптуре Корнаккини «Спящий Эндимион».