Мировая история - Одд Уэстад

Чжао Куанъинь основал династию Сун. В качестве императора его упоминают под титулом Тайцзу («Великий Предок»), и он вошел в историю с репутацией строгого правителя, видевшего в управлении империей прежде всего великий долг. Он утверждал, что ратники провозгласили его императором вопреки собственному желанию. Как правителя его отличала прагматичность; он использовал образцы, наработанные в период правления династий Хань и Тан, когда видел в них прок, и при необходимости внедрял новые административные приемы. Сломав сопротивление всех остальных претендентов на престол, Тайцзу утихомирил народ страны отправкой своих противников на заслуженный отдых от государственных дел. К тому же он отправил в отставку своих собственных военачальников времен междоусобных стычек; легенду о том, как он пригласил их к себе на пир, а потом поздравил с окончанием их славной ратной карьеры живыми и здоровыми, знает каждый китаец. Тайцзу стремился к установлению централизованного управления страной. Он предвидел, что большие задачи еще ждут его самого и его преемников.

Даже притом, что со своей династией Сун Тайцзу перехитрил ближайших врагов, он понимал, что управлял империей, меньшей по размеру, чем империи Хань и Тан. С севера над империей Сун нависал мощный соперник в лице империи Ляо, сформированной киданями (от них пошло европейское слово Cathay – «Китай»), то есть монгольским племенем, находившимся под мощным влиянием одновременно тюрков и китайцев. Династия Ляо представлялась стойким противником, и скоро стало ясно, что династия Сун, даже на вершине славы, не могла вытеснить ее со своей территории, простиравшейся южнее Пекина. Более того, к XI веку императоры династии Сун платили империи Ляо дань, оправдывая себя тем, что им приходится откупаться от новых вооруженных нападений и войны в целом. Изо всех великих династий Китая династия Сун считается единственной, при которой постоянно существовала угроза вторжения извне, даже когда она находилась на вершине внутренних достижений.

Первые императоры династии Сун прилагали неимоверные усилия по восстановлению административной системы Китая, и они полагали, что для завершения этого дела китайский народ необходимо возвратить к его конфуцианским корням. В этом процессе им несказанно повезло: при дворе и в крупнейших городах наблюдалось повальное увлечение неоконфуцианской теорией. Как многие зачинатели великих реформаторских движений, неоконфуцианцы повели пропаганду возвращения к изначальной, рафинированной форме конфуцианского мышления. Но в действительности их представления больше относились к настоящему, чем к прошлому, и они послужили внедрению великих новшеств. Символом обновления служит деятельность человека по имени Оуян Сю. Оуяна, жившего в середине XI века, можно с полным на то основанием назвать человеком своей эпохи. Он находился в центре оплодотворения великих идей: помогал в выработке моделей и методов, которым предназначалось определять ход истории Китая вплоть до XIX века. Оуян выдержал испытания на право занимать высшие посты в администрации императора в смехотворно юном возрасте 23 лет от роду, и его назначили на должность в Лояне, то есть одной из старинных столиц династии Тан. Там он написал работы, которые перевернули всю китайскую философию, составил историю династии Тан, насочинял поэм, отредактировал справочник по принципам военной стратегии и дипломатии, а также разработал толковое предложение по реформированию налоговой системы. Оуян и подобные ему мужи сделали династию Сун самой важной из всех китайских династий с точки зрения обогащения национальной философии.

Еще один китайский реформатор по имени Ван Аньши развил воззрения Оуяна, когда в 1058 году выпустил в свет свою «Летопись из 10 000 иероглифов». Ван Аньши возражал по поводу того, что его страну следует вернуть в ее славное прошлое, но в душе выступал в пользу проведения перемен, прежде всего, в плане построения единой, централизованной империи. Ради этого, полагал Ван Аньши, правителям династии Сун следует укрепить власть своей столицы над провинциями посредством уравновешивания частных и общественных интересов. Только если это им удастся, утверждал он, император добьется единства народа и контроля над всей империей. Он выстроил толковую систему государственных закупок, в соответствии с которой заказы размещались по принципу доступности цены и наличия товара, а не по блату и положению в обществе. Гильдии получили государственное признание, а представителям их ключевых отраслей назначили официальный статус, которого прежде в Китае они никогда не имели. Тогдашние реформаторы к тому же определили, что следует отнести к сферам государственной и частной торговли, начали выдавать ссуды фермерам и внедрили систему баоцзя, сохраняющуюся в Китае до настоящего времени: все домашние хозяйства свели в десятки и эти десятки – в сотни, на которые возложили коллективную ответственность за поддержание порядка и предоставления мужчин для ополчения. Реформаторы эпохи династии Сун создавали оживленную новым вдохновением тружеников экономику, интегрированное правительство и ясно прописанные законы, основанные на обязательствах и ответственности, и им удалось воплотить на практике многое из задуманного.

Хотя корни системы испытаний на право получения претендентами государственной должности лежат в глубокой старине китайской истории, именно в период правления династии Сун она заняла достойное место в административной структуре и просуществовала до XX века. Неоконфуцианские ученые того времени определили также содержание этих испытаний, которым со временем суждено превратиться в китайскую ортодоксию. В то же самое время административные посты доставались тем, кто прошел курс обучения в соответствии с данным каноном. Больше тысячи лет через такую систему пропускались губернаторы провинций Китая, обладавшие набором положенных нравственных принципов и литературной культурой, приобретенными упорной зубрежкой. Испытания, которым они подверглись, предназначались для выявления кандидатов, лучше других ухватывающих суть нравственных традиций, переданных авторами классических трудов; также проверялись их способности и умение сопротивляться нажиму. За счет этого китайское чиновничество превратилось в один из самых эффективных и идеологически однородных бюрократических механизмов, когда-либо существовавших в мире, к тому же сложившейся системой предусматривались достойные вознаграждения тем, кто успешно воспринял ценности конфуцианской ортодоксии как свои собственные убеждения.

Чиновничий класс в принципе отличался от остальной массы общества всего лишь только образовательным цензом (приобретенной степенью грамоты в необходимом объеме). Подавляющее большинство государственных служащих вышло из среды землевладельцев-дворян, но теперь они стояли особняком от них. На своей должности, полученной по итогам испытаний на профессиональную пригодность, они пользовались статусом, уступавшим только статусу императорской семьи, а вдобавок еще огромными материальными и социальными привилегиями. Обязанности чиновников выглядели скорее общими, чем конкретными, зато раз в год им поручалось выполнение двух архиважных заданий: доклад результатов переписи населения и составление земельных кадастров, на основе которых функционировало китайское налогообложение. Еще одна сфера их деятельности лежала в плоскости отправления судебной и контролирующей функции, так как решение дел на местах по большей части оставлялось на откуп местному дворянству, действия которого находились под контролем около 2 тысяч окружных судей, назначавшихся из сословия чиновников. Каждый из них жил в квартале чиновников – ямынях – вместе со своими секретарями, посыльными и домашней прислугой под рукой.