Горм, сын Хёрдакнута - Петр Воробьев

Сначала, через лес проскакала полностью обезумевшая от страха и в кровь исхлестанная ветками пегая кобыла без всадника. Хакон долго слушал, и поворачивая голову по ветру, и прислоняя ухо к земле, не слышен ли топот других коней или звуки битвы. Через некоторое время, ему стали мерещиться почти понятные голоса из-под земли, повторявшие что-то похожее на: «Ви коммер, ви коммер кнуллафёр бьорнунген!» Полетели всполошенные птицы, потом по нижним ветвям деревьев побежала, словно спасаясь от чего-то, живая волна белок, бурундуков, и даже рысей. Откуда-то донесся медленно нараставший гул, теперь точно складывавшийся в «Ви коммер, ви коммер!» По лесу приближалась какая-то напасть: не понятная беда, например, стая оголодавших за зиму волков или лесной пожар, а угроза на грани сверхъестественной, странной дрожью сотрясавшая лесную почву и ветви деревьев. В надежде разглядеть причину переполоха, лазутчики забрались на вековую сосну, только чтобы саженях в десяти от земли встретить трех пушистых не просто зверей, один из которых и призвал Хакона к тишине.

Снаряжение не просто зверей сводилось к заплечным мешкам и добротным поясам, с которых свисали непонятные, но заманчиво отделанные предметы. По исключении всех других объяснений, сын конунга отнес странных существ к ниссе, скрытному лесному народцу, по слухам, изредка помогавшего жившем в глуши бондам. По тем же слухам, лесовики при случае могли и напакостить по мелочи, в основном, чтобы отвадить чрезмерно любопытных. Один из ниссе вытащил из сумки, висевшей на поясе, прямоугольную коробочку, нажал на нее сбоку, отчего из коробочки высунулся подвижный хоботок с чем-то вроде зажигательного стекла на конце.

Снизу раздались треск ветвей и хриплые, утробные возгласы: «Ви коммер!» Лесовик направил коробочку с хоботком вниз. Хакон глянул в том же направлении. Сперва ему показалось, что по лесу шли охотники с собаками. И охотники, и собаки, впрочем, были сильно не как положено – первые почти одинаковые в высоту и в ширину, коротконогие, и длиннорукие, вторые отчаянно косолапые и почти бесхвостые. Подлесок высотой в добрых пару аршин был некоторым из шагавших на двух ногах ниже пояса, другим вообще примерно по колено. Одна из «собак» подняла бурую круглоухую голову и взревела.

Если собаки – это медведи… Среди последних имелось много бурых, время от времени попадались пещерные, белые, и зверюги, выглядевшие, как помеси между бурыми и белыми. Кто же тогда охотники, выкрикивавшие «Ви коммер?» К их нечесаным волосам примешивались нити лесных мхов, изо ртов торчали клыки и капала слюна, чудовищные ручищи сжимали каменные молоты и дубины из цельных дубовых стволов. Кроме того, поднимавшийся от страшилищ смрад перебивал даже сырую вонь медвежьей шерсти. Хакон не слышал о троллях ничего хорошего – в сказках, встретившийся с ними путник зачастую оказывался обманутым, заведенным на погибель в болото, а то и вовсе съеденным. Еще говорили, что у одного из ярлов Йормунрека Братоубийцы в служении был тролль, рвавший своих многочисленных жертв (преимущественно беззащитных дев из старинных родов, прихотью безумного конунга впавших в немилость) на части.

За троллями с медведями последовал тролль, ведший за цепь, петлей наброшенную на рог, шерстистого носорога. На спине великана, покачиваясь, шатко возвышался грубо связанный из ветвей каркас, с которого свисали изодранные кольчуги, помятые шлемы, и истрепанные дроттарские плащи с клобуками. Черепа бывших владельцев, нанизанные на веревки, постукивали друг об друга при каждом шаге носорога. То же, что замыкало шествие, было лишено названия в круге земном и скорее всего не имело права быть – зверь немного поменьше носорога, покрытый длинной желтой шерстью, с толстенными, почти как у слона, ногами, задние заметно короче передних, и с головой саженной длины, состоявшей в основном из длинной пасти с утыканными четырехвершковыми зубами челюстями. С высунутого на аршин языка на землю, пузырясь, падала зеленоватая пена. Поперек широкого у основания и длинного хвоста, несомого вдоль земли и плавно сужавшегося к концу, шли кольца более темной шерсти. На спине твари кулем сидел тролль, до того жирный, что его брюхо свешивалось по обе стороны покрытого жесткой желтой гривой хребта. В маленьких, глубоко посаженных глазах на темном грубом лице светился ехидный ум.

«Ви коммер! Ви коммер!» стало помаленьку затихать. Свежий запах сосновой смолы постепенно перебил медленно рассеивавшееся зверино-троллиное зловоние. Хакон заметил, что его плащ прилип к стволу.

– Это сам Рифвадер? – один из ниссе показал предводителю повстанцев коробочку с хоботком. Над ней каким-то волшебством высветилось обличие тролля на желтом звере.

– Про троллей ты бы лучше у троллей спросил, я-то не знаю!

Говорящие звери редко, но попадались, говорящие птицы встречались даже чаще, ничего особенно удивительного в том, что ниссе обладали даром речи, не было.

– Как же так, в одном лесу живете, – укорил лесовик.

– Мы не из этого леса, – объяснил Хакон. – А вы здесь что делаете?

Все три ниссе посмотрели на него. Зверь с коробочкой вдруг негромко застрекотал, как какая-то птица. К стрекоту присоединились его товарищи. Звук смолк.

– Мы разгадываем тайны, – не без гордости сказал первый зверь, желтоглазый.

– Какие? Куда идут тролли? – спросил Нафни.

– И это. Или почему наша порода, когда вместе соберется, мы все решаем лучше, а вы бесхвостни лысопузые поодиночке вроде ничего соображаете, а вместе соберетесь – наоборот дуреете. Ну, это мы вроде узнали.

– И почему? – снова встрял Кьяров племянник.

– Потому что мы помогаем друг другу думать, как… как… – зверь щелкнул пальцами. – Ну нет в танском таких слов, и все. А вы мешаете. Вот, например…

– Как мешаем? – перебил Нафни.

Хакон тихо рассмеялся:

– Вот так и мешаем. А еще какие тайны?

– Главная тайна – то, что вы называете зимой великанов, – объяснение начал зверь с коробочкой, а закончил за него желтоглазый, словно оба каким-то образом вместе думали одну мысль.

– Тайна? – удивился сын конунга. – Там же вроде все просто. Боги нарушили клятвы, и тем вывели круг земной из равновесия.

Все три ниссе покачали головами:

– Холод пришел оттого, что течения изменились. Большой остров к западу от Энгульсея…

– Ут-Рёст, – обрадованно сказал Нафни. – Под воду ушел.

– Просто уйди он под воду, мы бы его нашли, – возразил третий ниссе, этот по синим глазам и по черно-белой раскраске немного похожий на ездовую лайку Само. – На дне бы остались очертания берегов, развалины, остатки деревьев. А там, где должен был быть Ут-Рёст, большая подводная гора, никогда на поверхность не поднималась.

– Как не была? С него корабли ходили, вон у красных конунгов там даже родня водилась!

– В том-то и дело. Корабли ходили, остров был, а потом стало так, – три зверя закончили вместе, хором. – Что его никогда не было.

– Погодите, не понимаю, – Хакон не совсем удачно отлепился от ствола, оставив несколько пучков волчьей шерсти с плаща в смоле.