Наследник для оборотня - Маша Моран

Марина вздернула брови, чувствуя себя странно счастливой и взволнованной:

— Что же это?

Дагмар пожал плечами:

— Не знаю. Но чувствую это. Мне кажется… что зелье перестало действовать из-за тебя. И то, что мои раны исчезли за пару секунд, хотя Лиля так и не сняла проклятие, тоже ты.

Марина скривилась:

— А я-то думала, ты скажешь, что я самая красивая женщина, которую ты встречал… Или храбрая. На крайний случай, самая умная.

Дагмар ухмыльнулся. Его улыбка и впрямь напоминала звериный оскал.

— Открой бардачок, пожалуйста.

Марина притворно надулась и скрестила руки на груди:

— Сам открывай.

Он растопырил пальцы на руле:

— Не могу — у меня руки заняты. Неужели, сложно помочь мне?

Марина передразнила его:

— Неужели, сложно сказать мне нормальный комплимент?

Она потянулась к бардачку и открыла крышку. Наружу выпало что-то блестящее, и Марина едва успела подставить ладони, чтобы поймать… ожерелье.

Дух захватывало от такой красоты. Оно казалось невероятным. Все-таки, стоило себе признаться, что она была одной из тех, кто падок на красивые украшения.

Чем-то ожерелье напоминало корону. Только зубчики смотрели не вверх, а вниз. Они были украшены бордовыми камнями, которые завораживающе мерцали.

Дагмар улыбнулся:

— Ты еще не нашла подарок.

Марина непонимающе взглянула на него:

— Что?

— Ты не нашла мой подарок. Там, дальше. Посмотри внимательно.

Что он опять задумал? Марина осторожно держала на ладони переливающееся украшение.

— А это..?

Дагмар улыбнулся, и глаза тут же озарили лучики морщинок:

— А это нужно надеть.

Марина закусила губу, стараясь не подавать виду, как ей понравилось ожерелье.

— Оно для меня?

— Конечно.

— По какому поводу?

— Просто так. — Он снова радостно улыбнулся. Забавляется гад? — Так ты возьмешь подарок или нет?

Марина отчаянно искала подвох, но по профилю Дагмара вообще нельзя было что-либо понять.

— И… где твой подарок? — Она непроизвольно сжала в кулаке ожерелье — даже если Дагмар решит его отобрать, она не отдаст.

На этот раз он сам запустил руку в темное нутро бардачка и вытащил оттуда удлиненную блестящую коробочку.

— На самом деле, это подарок скорее для меня, чем для тебя.

Марина в недоумении раскрыла коробку и вытряхнула. На ладонь упал тюбик помады с названием безумно-дорогой марки. Их косметика стоила таких баснословных денег, что Марина даже не мечтала когда-нибудь попробовать. Она сняла крышку, украшенную кроваво-алой розой, и выкрутила стержень.

Что ж, похоже, Дагмар хорошо изучил ее предпочтения. Помада глубокого винного цвета с бархатистыми алыми переливами и ощутимым запахом вишни так и манила попробовать ее на губах.

— Тебе безумно идет этот цвет. — Дагмар снова улыбнулся, бросая на нее быстрый взгляд. — С первой нашей встречи не могу выкинуть из головы твои губы. Накрасишься?

А он может быть романтичным. Всего-то стоило прямо сказать, что у нее на душе. Он не был одним из тех самовлюбленных козлов, которые требовали внимания исключительно к себе и раздраженно отмахивались от женских просьб.

Дагмар же, будучи отчасти зверем, оказался идеальным мужчиной. Марина улыбнулась своим мыслям. Почти идеальным.

Она быстро застегнула на шее ожерелье и посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида. Сегодня она надела спортивную кофту, но даже к ней ожерелье удивительно шло. Оно так загадочно мерцало, что невозможно было отвести глаз. Изящное, утонченное и вместе с тем до умопомрачения роскошное.

Марина откинулась на спинку сидения и снова открыла помаду.

— Так и быть, исполню твою просьбу.

Дагмар ничего не сказал, съезжая с основной дороги и углубляясь в жутковатого вида заросли, охраняющие ворота на кладбище.

Пара движений — показалось, что по ее губам скользит шелк — и вот уже ее рот выглядит зовущим и манящим. Действительно, красиво. Соблазнительно. Она больше не была похожа на девчонку, дорвавшуюся до маминой косметики. Теперь она походила на уверенную девушку, знающую себе цену и умело играющую чувствами мужчин.

Но ей нужны были чувства только одного. Чтобы он сходил с ума по ней и видел лишь ее одну.

Марина посмотрела на Дагмара. Он совсем забыл о дороге — жадный взгляд блуждал по ее губам. Не нужно было долго гадать, чтобы понять, о чем он думал.

Марина улыбнулась, указывая пальцем вперед:

— Дорога там.

— Черт! — Машина вильнула. — Лучше сотри.

— Зачем? Мне не идет? По-моему, очень милый цвет.

— Идет. Теперь все будут пялиться только на тебя. А берсеркеры убивают, чтобы защитить свое.

Марина закатила глаза. Ну и средневековье. Неудивительно, что Орден умудрялся проворачивать свои махинации прямо у них под носом.

Она улыбнулась:

— Какой же ты дикий… Лучше думай, как эта помада будет смотреться на тебе… На некоторых частях тебя. — Она сжала его бедро прямо рядом с пахом, недвусмысленно давая понять, какую именно часть имеет ввиду.

Дагмар снова чертыхнулся, а затем резко затормозил. Марина заметила, как ткань джинсов натягивает внушительный бугор. Она возбуждала его… Всего лишь накрасив губы и сделав пару намеков. Это превосходило все мечты. Мужчина, который будет любить и хотеть тебя вечно.

Перед автомобилем выросли старые ворота кладбища, и пришлось отложить все свои фантазии о Дагмаре. Не дожидаясь, пока он откроет ей дверь, Марина сама выскочила наружу и бросилась к багажнику, куда до этого Дагмар поставил фонарь. Нужно поскорее со всем этим разобраться.

Рядом притормозило еще несколько машин. Дагмар рассказал, что ночью, сразу после боя, приехали люди Маттиаса. А сегодня днем — его собственные. До этого Марина не подозревала масштабов его влияния. Но оказалось, что Дагмар владеет маленькой армией.

На этот раз, помимо Бориса, Радвана, Маттиаса и увязавшейся за компанию Лили, было ещё десять человек, которые выбрались из машин и тут же бросились врассыпную. Все были одеты в защитного цвета форму и обвешаны оружием. Даже неуютно стало от такого окружения. Опасность, о которой она успела немного позабыть, вновь обретала реальные очертания. Ночью был не конец. И, кажется самое худшее только предстоит.

Марина достала фонарь. Едва коснулась ручки, как свеча внутри зажглась сама собой.

— Ну? И куда нам теперь? — Рядом возник Маттиас, опасливо косящийся на свечу.