Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

Почувствовав ветер на лице и быстрого коня под собой, он освежил рассудок и мысли. На следующий день царевич отослал гонца к римлянам. Он поклялся им в верности на тех условиях, которые ранее предлагал Публий, и выдвинул новое требование, чтобы Рим помог ему вернуть царство и победить Сифакса. Он сам удивлялся себе. Союз с римлянами означал войну с Карфагеном. Но его лишили выбора. Царевич Маси-нисса был массилиотом. После смерти отца он стал царем. Как жаль, что он не узнал об этом несколько недель назад. И как странно, что новость, которую ему прошептали в ухо, изменила весь его мир.

Сообщив римлянам о возвращении в свою страну для сбора армии, Масинисса отбыл из Иберии с двумя сотнями самых верных всадников. Он мог бы увести и остальных своих людей, но, несмотря на дружбу с мавританскими торговцами и моряками, отсутствие свободных кораблей и времени не позволило ему сделать этого. Он хотел послать гонца к Махарбалу и попросить его покинуть Ганнибала и вернуться в Нумидию. К сожалению, у него не хватило денег для обеспечения такой миссии. Он отказался от нее — по крайней мере временно. Возможно, царевич боялся ответа, который он мог получить. Махарбал не знал его. Почему он должен был признавать его царем? Кроме прочего, он должен был как-то убедиться, что послание действительно исходило от Масиниссы.

С того момента, как его нога коснулась африканского берега, события развивались с такой быстротой, что царевич почти не отдыхал. Он спал не больше четверти ночи, и при каждом пробуждении ему чудилось, что переменчивое провидение вкладывало в дни столько событий, сколько могло бы вместить в недели и месяцы. Он высадился на безлюдном побережье к востоку от Гиппо Региуса. Его воины покидали корабли при свете нарастающей луны. Мир был полон теней и света, с малым различием между ними. Песок блестел, как белая кость. Люди и лошади спрыгивали с транспортных судов на мелководье и под напором волн в пене и брызгах выбирались на берег. Кони ржали, мотали головами и взбивали ногами песок. Ни одной посторонней души не было видно на темном берегу. Все шло по плану. Масинисса надеялся, что о его возвращении домой никому не известно.

Однако он вскоре узнал, что Сифакс ожидал его. Получив разрешение Карфагена, ливийский царь призвал народ к войне, собрал солдат со всей своей огромной империи и дал им обычные обещания — богатство, много женщин и власть над Северной Африкой. Он послал в Массилию несколько армий, и те почти без сражения взяли город Туггу, с великой яростью разграбили Заму и набросили сеть ужаса на равнины в верховьях Теллы. Люди Сифакса нашли могилу царя Гайи и осквернили ее. Они сожгли труп на кострище и уничтожили все монументы, поставленные в честь покойного правителя. Сифакс велел поместить свое имя на всем, что некогда принадлежало Гайе. Массилиоты были храбрыми людьми, однако без общего лидера им не удалось противостоять такому нападению. Без защиты Карфагена они вдруг оказались небольшим народом. Прижав их под своей пятой, Сифакс наслаждался триумфом. Он наконец-то утолил голод, который томил его почти всю жизнь. Не успело лето перевалить за середину, как ливийский царь удалился в Цирту, ожидая там новую супругу и те удовольствия, которые он собирался получить от нее.

Масинисса вернулся в страну, пребывавшую в хаосе. Ливийские власти объявили награду за его поимку, как будто он был бандитом или опасным преступником. Сифакс обещал большие деньги за голову царевича, а тому, кто привел бы Масиниссу живым для развлечений царя, гарантировался высокий сан придворного. Десятки отрядов объезжали береговую линию. Один из ливийских капитанов по имени Бакар заметил признаки прибытия мятежного царевича и отправился за ним в погоню. Через три дня на равнинах близ Клапеи он устроил засаду, напал на лагерь Масиниссы и загнал его небольшой отряд в капкан, устроенный из двух тысяч всадников и четырех тысяч пеших воинов. Сражаться с таким количеством врагов не имело смысла, поэтому массилиоты попытались вырваться из окружения. Уйдя от кавалерии, они нарвались на пики пехотинцев и дротики, от залпов которых потемнело небо. Казалось, что на них напала стая барракуд.

К тому времени, когда они прорвались через ряды пехотинцев, их осталось меньше пятидесяти. В тот день им пришлось не только убегать, но и сражаться. Они убивали в три раза больше, чем теряли, но это уравнение вело к поражению. К их чести, массилиоты защищали Масиниссу, не жалея жизни. Вот почему, когда царевич на полном скаку влетел в реку Баградас, с ним было только четверо воинов. Течение подхватило их и понесло по коричневым илистым водам. Они плыли наискось мимо врагов, которые гнались за ними. К счастью, они плыли быстрее, чем всадники Бакара могли перемещаться по пересеченной местности, поросшей колючим кустарником. Несколько ливийских всадников прыгнули в реку следом за ними, но трое из них исчезли под водой. Увидев, что двое людей Масиниссы тоже утонули, Бакар прекратил погоню. Позже царевич узнал, что ливийский капитан объявил его мертвым и отбыл в Цирту для получения награды от Сифакса.

Однако Масинисса не умер. Река на одном из широких изгибов выплюнула его на прибрежный песок, настолько мелкий и мягкий, что он напоминал мех выдры. Два оставшихся воина нашли его и сели рядом, размышляя о настигших их превратностях судьбы. Еще утром они представляли собой боевой отряд, а теперь у них осталось только два коня на троих, одна лошадь хромала. Как такое могло случиться? Масинисса снова и снова задавал себе этот вопрос, словно ответ на него мог прийти только после долгих и упрямых повторений. Он так ничего и не сделал — вообще ничего! Ив какой-то миг он испугался, что все его планы окажутся пустыми фантазиями.

Один из воинов, схватив его за локоть, настаивал на бегстве. Жители ближайшей деревни заметили их и с подозре нием наблюдали за ними с противоположного берега. Им лучше уплыть в Рим, предлагал второй спутник. Они вступят в римскую армию и вернуться позже, когда дела здесь наладятся. Однако эти смелые и верные солдаты не были лидерами нации. Масинисса знал, что если он заявится в Рим на таких условиях, его жизнь будет стоить не больше цены кожи, костей и нескольких драгоценностей, которые висели на нем.

Вопреки советам компаньонов, он ушел с равнин и поднялся на нагорье Нарагары, которое было родиной его отца. В целях маскировки он обменял порванную одежду царевича на наряд простолюдина. Убрав с глаз