Избранное - Леонид Караханович Гурунц

был по распоряжению Сергея Арутюнова, и, надо полагать, не без оснований. Сергей Арутюнов с Мирзояном учился в школе, был с ним в крепкой дружбе и души не чаял в его отце, тихом, кротком, трудолюбивом крестьянине, Асри-даи, как звали его в округе. И вдруг — арест. Разве не ясно, что Арутюнов пальцем бы не тронул его, не будь за ним грехов. Не хотелось делать этот досадный промах нашего Асри-даи достоянием всех, а пришлось.

Прослышав о сыне, о его высокой должности, Асри-даи вдруг переменился, выше поднял голову. Если бы только голову! Обзавелся камчой, с односельчанами разговаривал не иначе как только через плечо. Даже замахиваться камчой на людей стал.

О поведении Асри-даи дознались в районе. Решили одернуть зазнавшегося старика, проучить его. И проучили. Теперь он сидит в районном арестантском помещении, клянет всех, обещая всем расправу.

Ну и было разговоров в Норшене! Все жалели Сергея, посадившего Асри-даи, мысленно журили за опрометчивость, считая непростительной оплошностью с его стороны этот арест. Жалели Сергея и в Ашане. Ну, зачем ему понадобилось арестовать старика? Подумаешь, задаваться стал, какое преступление! Разве нельзя было поснисходительнее? Теперь пеняй на себя, сердечный. Не уважил дружбу товарища, с которым ты не один пуд соли съел в детстве, даже высокой должности его в грош не поставил. На что же ты рассчитываешь, голубчик? Не посмотрит Мирзоян на все твои добродетели, подомнет тебя под себя, даст по рукам за превышение власти. И будет поделом! Если каждый будет хватать отцов секретарей ЦК, не считаться с их авторитетом, что же получится? И, однако, было жаль Сергея. Было жаль человека, так обидно опрометчиво опростоволосившегося в глазах всего района, подмочившего свою незапятнанную репутацию.

И никто не сомневался, что судьба председателя райисполкома предрешена. Кровно обидевшись на поступок подчиненного, Мирзоян, конечно, прогонит с высокого поста зазнавшегося руководителя. И никто, конечно, не подозревал, что в то самое время, когда кости Арутюнова мыли и перемывали в Норшене и в Ашане — кто жалея, а кто и злорадствуя, не без этого, Левон Мирзоян, закрывшись в кабинете предисполкома, вел с Арутюновым самый мирный и деловой разговор о нуждах района.

Покончив с деловым разговором, Арутюнов спросил:

— Будем говорить об отце?

— Нет, не будем. Без вины не посадили бы.

— Может, поговорить хотите?

— Думаю, не стоит. Пусть он покрепче осознает свою вину.

Вечером того же дня все видели, как Сергей Арутюнов и Левон Мирзоян, покинув кабинет райисполкома, смеясь и шутливо переговариваясь между собой, сели на коней и отправились в Норшен пообедать вместе у Ехса-баджи, матери Сергея.

Так рассеялись те тяжкие тучи, которые грозили разразиться громом. Улеглись все страхи и тревоги за судьбу любимца района Сергея Арутюнова. Пронесло.

Тьфу ты, что я говорю. Этого не хватало, чтобы отпрыск Норшена, учившийся уму-разуму у нашего парона Михаила, подпольщик-коммунист, облеченный ныне большой властью и доверием народа, вел бы себя иначе, недостойно звания коммуниста.

Спасибо тебе, кумир моего детства, Левон Мирзоян, преподавший всем нам урок Справедливости! Низкий поклон твоей светлой памяти за этот великий урок!!

Увы, и здесь не обойти одного разговора, который возник после того, как этот рассказ был опубликован. Ка-ак? Мирзоян — норшенец? — возроптали наши соседи, ашанцы. Кто смеет отнять у нас нашего Левона? И если до сих пор не переломали мне ноги, то это чистая случайность. Во избежание всяких кривотолков, поясняю: Левон Мирзоян — из Ашана. Чистокровный ашанец. И если я немножко приписал его к себе, моему Норшену, то от этого же ни у кого не убыло?

Сага о тутовом дереве

В Москве есть царь-колокол, в Москве есть царь-пушка, — в Карабахе есть шах-тута. Не улыбайтесь, — речь в самом деле пойдет о царь-туте.

Приходилось ли вам лакомиться ее ягодами? Нет? Тогда мне вас просто жаль. Ведь это все равно что побывать, скажем, в Ялте и не искупаться в море.

Но я вас запутал: царь-пушка, царь-колокол и вдруг какая-то там ягода величиною с красный плодик кизила. Впрочем, разберитесь сами.

Много разных плодов и ягод зреет под небом Карабаха, но всем плодам и ягодам мои земляки предпочитают шах-туту. Поистине — это царь-ягода!

Видели ли вы огромное дерево с роскошной кроной, усыпанной белыми, в продолговатых пупырышках, ягодами, которые, как сахар, тают во рту? Это и есть шах-тута.

Ни с какими другими деревьями тутовник не спутаешь. Как застывший фонтан, он встречает вас на склонах гор и на каменистых крутоярах. Нет, пожалуй, такой земли, на которой не могли бы утвердиться эти мощные деревья, обильно посыпанные тутой.

Кажется, что эти ягоды вбирают в себя всю силу южного солнца и другим ягодам и плодам ничего не остается.

Велико уважение карабахца к царь-дереву. Никто не швырнет в шах-туту камнем. Если человеку надо снять ягодку, он осторожно пригнет ветку. Но можно и не трудиться — под тутовыми деревьями всегда достаточно свежей опавшей туты. Надо только сдуть приставшие к ягоде сухие травинки.

Шах-тута любит влагу, но может долгое время расти и плодоносить без полива. Она любит ласку и уход, но неприхотливость ее вошла в поговорку. Заброшенное, оставленное надолго без присмотра тутовое дерево тотчас же преображается, как только его коснется рука человека.

А когда здоровенное дерево вдруг начинает поддаваться старости, когда начинают никнуть и чахнуть ветки, садовник берет топор и подрубает их. Не пройдет и года, глядишь — выросли другие ветки, молодые, полные жизни и соков. Корни старые, а дерево молодое.

Я не знаю, все ли целебные свойства туты известны ученым? Если у вас язва желудка, кушайте нашу царь-ягоду. Если сердце ваше работает неважно, отправляйтесь к нам в Карабах и кушайте шах-туту. Ревматикам великолепно помогает бочка с перебродившим соком этой ягоды. Малярики излечиваются от своего тяжелого недуга, если каждое утро они натощак принимают бокал бекмеза — густого сладкого сиропа, приготовленного из тутовых ягод. Если вы здоровы — все равно ешьте туту натощак, ешьте ее после обеда, ешьте до самого вечера и никогда не говорите: «Спасибо, наелся», потому что тутой наесться нельзя. Пока не устанете сдувать травинки, отправляйте царь-ягоду в рот, — вот и все.

Я забыл упомянуть еще о крепком напитке, приготовленном из ягод шах-туты, о так называемой «тутовке». Ну, тут уж слова не повинуются мне; приезжайте к нам сами, познакомьтесь с этим напитком в натуре. И не слушайте, пожалуйста, разных басен, будто он, этот напиток, вредит зрению. Будете у нас в гостях, я познакомлю вас со старухами, которые в свои сто — сто десять лет без очков вдевают ниточку