Превратности судьбы, или Полная самых фантастических приключений жизнь великолепного Пьера Огюстена Карона де Бомарше - Валерий Есенков

Кажется, он должен быть истощен, у него не может оставаться ни энергии, ни денег, ни творческих сил. Как бы не так! В Париже он обнаруживает братьев Перье. Эти механики довольно остроумно усовершенствуют обыкновенный пожарный насос и находят для него неожиданное, может быть, не такое грандиозное, как воздухоплавание, но всё же оригинальное применение.

Видите ли, англичане уже несколько лет снабжают Лондон водой с помощью труб, тогда как повсюду воду продолжают доставлять горожанам привычные водовозы, для чего они используют большие деревянные бочки, и одному Богу известно, в каком состоянии находятся эти первобытные вместилища влаги. Естественно, по трубам вода доставляется быстрее, а главное, такая вода намного безопасней и чище. Недостаток лондонского водопровода в одном: вода качается медленно и требует для перекачки слишком много усилий.

Так вот, братья Перье предлагают поставить свои усовершенствованные насосы на возвышения и таким образом в полной мере использовать естественную силу падения. Предложение замечательное. Они делают обстоятельные расчеты. Париж, как известно, стоит на довольно высоких холмах, и по их расчетам выходит, что в самое короткое время они смогут обеспечить весь город прекрасной и, что немаловажно, дешевой водой.

Они приносят свое предложение властителям города, однако властители города и пальцем не шевелят. Они обращаются к финансистам, однако финансисты не видят, какую выгоду они смогут извлечь. Изобретатели доказывают, что выгода будет, и довольно большая, а главное, финансисты облагодетельствуют страждущих без хорошей воды горожан. Ну, никакие финансисты никого не хотят благодетельствовать, кроме себя, а расчеты братьев не представляются им убедительными, ведь они всего лишь механики, мир денег от них уж слишком далек.

И в конце концов они оказываются на улице Вьей дю Тампль и дергают, по примеру других, ручку звонка. Дверь распахивается перед ними, как они распахиваются перед всеми просителями. Пьер Огюстен внимательно выслушивает их. Он тотчас видит ценность идеи. На его рабочем столе расстилается карта Парижа. Над ней склоняются три головы. Одна из них выбирает предместье Шайо, где удобней и выгодней поставить первый насос. Две другие соглашаются с ней.

Тотчас у благодетельного проекта появляются могущественные враги. Первыми поднимаются на борьбу водовозы, которых водопровод лишает доходов и, в сущности, обрекает на голодную смерть. Они давным-давно объединены в корпорацию, а это громадная сила во все времена. К ним присоединяются владельцы водохранилищ, сооруженных у моста Нотр Дам и возле водокачки Самаритен. Они объявляют войну. Им удается нанять академика. Правда, он по профессии астроном и не очень понимает в воде, зато прекрасно разбирается в возможности получить ни за что ни про что значительный гонорар. Имя академика производит сильное действие и само по себе, к тому же академик оказывается чрезвычайно красноречив. Ему удается возбудить возмущение тех, кто в районе Шайо имеет загородные дома. Ах, все эти вышки, насосы, канавы испортят прекрасные виды, нанесут природе непоправимый урон. Вперед!

Враги объединяются и разносят в клочья прекрасный проект. Городские власти запрещают его. Как всегда, Пьеру Огюстену только это и нужно. Любое сопротивление возбуждают в нем энергию победителя, и чем больше сопротивление, тем больше энергия. Он тоже обладает красноречием и в пух и прах разбивает все доводы академика, а городские власти подавляет с помощью более высоких властей.

В конце концов проект разрешен. Его осуществление требует денег и денег. Он вкладывает в него триста тысяч экю. Этого недостаточно. Казалось, проект должен рухнуть. Но в финансовых сферах Пьер Огюстен не знает преград. Он учреждает акционерное общество, которое получает название Парижского общества распределения воды. Капиталы объединяются. Акции выбрасываются на биржу. Их котировки неумолимо устремляются вверх. Общество процветает. Дело парижского водопровода обещает полную и окончательную победу, в чем у Пьера Огюстена с самого начало не появлялось даже тени сомнения.

Как видите, он с головой в свои грандиозные, в прямом смысле государственные, чуть не всемирные предприятия. Он наслаждается ими. Они ведут его от победы к победе. Он живет полной жизнью. И нравится это не всем. Можно даже сказать, что не нравится почти никому. Конкуренция, мой друг, конкуренция, старая и злобная ведьма. Легче и больше других под её черные чары подпадают писатели. Они завистливы, как никто. Пожалуй, завистливей их только актеры, способные прямо на сцене подложить конкуренту любую свинью.

Почему-то самую лютую ненависть у них вызывают именно гении. «Женитьба» гремит? Спектакли следуют один за другим? Сборы растут? Автору причитается приличная сумма? Экая сволочь этот Карон! За что ему это всё? Разве у него настоящий талант? Шут, скоморох! Мы не хуже! Мы лучше! Мы сильнее его!

На Пьера Огюстена обрушивается вся литературная братия. Обрушивается так, как не обрушивалась на его действительно слабые, первые пьесы. Его честят и позорят на всех перекрестках. По Парижу гуляют листовки, в которых чернят его честное имя, насмехаются над ним, позорят его, объявляют всего лишь низменным, пошлым писакой. Ярится парижский архиепископ и в своем пасторском послании не оставляет от комедии камня на камне.

Всех громче суетится и негодует Сюар, академик, критик, журналист и писатель, более известный как цензор. Его перу уже принадлежит разгромный отзыв об этом ненавистном произведении, которым комедия не допускалась на сцену. Теперь, когда комедия гремит и ставит рекорды продолжительности на сцене, он чувствует себя униженным и оскорбленным. Он ошибся? О нет! Это они ошибаются! Ошибаются зрители! Ошибается весь Париж! Он единственный призван раскрыть им глаза. И он помещает в «Журналь де Пари» статью за статьей. Нечего говорить, что они напитаны ядом и клеветой и что подписаны они псевдонимом.

И тут Пьер Огюстен совершает роковую ошибку. Маленький Сюар всего лишь подлец, который скрывается под псевдонимом «Аббат», всего лишь насекомое, может быть, вредное, но не опасное. Никаким подлецам не следует отвечать. Не следует отвечать и самым крупным, самым влиятельным любителям разгромных статей, ведь это всего лишь паразиты на теле литературы.

Пьеру Огюстену это известно. Он пропускает одну статью. Пропускает вторую. Только третья статья наконец задевает его. Он берется на неё отвечать. И отвечает с присущей ему размашистой силой, не жалея издевательского своего остроумия. Он смеется над всем, прежде всего смеется над псевдонимом:

«Кто только не зовется нынче аббатом? Прежде это звание украшало людей мудрых и чистых духом. Теперь же всякому дураку и негодяю кричишь: «Стой, аббат, пошел вон, аббат!» Чего, собственно, вы добиваетесь публикацией ваших глупостей, господа анонимы?…»

И находит нужным прибавить с угрозой:

«Неужели вы думаете, что после того как я одолел львов и тигров, чтобы добиться постановки комедии, вам удастся принудить меня, подобно какой-нибудь голландской служанке, по утрам бить хлопушкой гнусных ночных насекомых?..»

Не надо было ему отвечать. Его ответ был всего-навсего глупостью, из тех, которые время от времени посещают и самых великих писателей. Естественно, глупость должна быть наказана. И наказание следует незамедлительно.