Джевдет-бей и сыновья - Орхан Памук

— Давай закроем эту дурацкую тему!

— Ну ладно. Ни о чем с тобой не поговоришь. Да я уже и уходить собиралась.

Поняв, что сестра обиделась, Ахмет сказал:

— Нет, посиди еще немножко, — и, снова подумав, что впустую теряет время, прибавил: — Ты еще даже не докурила.

— А как докурю, могу, значит, уходить? Этот твой страх потерять время, ты уж меня извини, довольно глуп. Отдохни немного, прогуляйся, съезди куда-нибудь! Что, у тебя нет друзей-художников? Или они все такие же, как ты? Не думаю. Отдыхать все-таки нужно. Вот мой муж знает цену отпуску. Он говорит, что столько дел, сколько он делает за одиннадцать месяцев, за двенадцать ни за что бы не смог сделать. Понятно? Эх, знал бы ты, как славно бывает отдохнуть, развлечься! Кстати, мы недавно в одном ресторане встречались с твоим одноклассником по Галатасарайскому лицею, Тунджером.

— И что поделывает этот чурбан?

— Ну зачем ты так? Он адвокат. И жена у него очень милая. Муж говорит, что его ждет замечательное будущее.

— А мне-то что с того?

— Дорогой мой, мы же просто разговариваем! — Мелек погрустнела. — Что с тобой, Ахмет? Ты такой нервный! Не нравится мне, как ты выглядишь. Тебе надо бы немного отдохнуть. Приходи как-нибудь к нам, поужинаем вместе! Мужу очень хотелось бы тебя повидать. А хочешь, сходим в ресторан. Если, конечно, ты не считаешь нас компрадорами.

— Я такими модными словечками не мыслю.

— Браво, браво! — с легкой иронией сказала Мелек и мелодично рассмеялась. — Какой умный у меня брат! Горжусь! Ни у кого такого умного нет!

«Ушла бы она наконец! Я бы хоть поработал…» — расстроенно подумал Ахмет.

— Ну ладно. Только дай слово, что пойдешь с нами в ресторан. Куда бы тебе хотелось сходить?

— К Абдуллаху!

Два года назад сестра и ее муж водили Ахмета в ресторан «У Абдуллаха», и там, через два столика от них, сидел Джеляль Баяр. Ахмет так на него засмотрелся, что не доел свою порцию.

— Вижу, тебе там понравилось!

— Ну, знаешь ли, не каждый день увидишь, как через два столика от тебя скрипит вставной челюстью бывший президент. Как он лопал! С таким аппетитом и не сто, а двести лет проживешь!

Мелек улыбнулась, но потом снова приняла печальный вид:

— Какой ты злобный! Почему ты таким стал? Раньше был другим. В детстве ты был веселым, милым мальчиком, все тебя любили. Как славно мы с тобой играли!

— Ты с мамой встречаешься?

— Три дня назад ходила к ней после обеда. Вечером не хожу, чтобы не встретиться с ее мужем.

— Почему? Он ведь тоже адвокат. Кажется, даже известный. Адвокат Дженап Сорар! Когда я произношу это имя, у меня возникает такое ощущение, будто я читаю газету… Нет, будто листаю гражданский кодекс!

— Я ведь говорила! Он в носу ковыряет. Почему, как ты думаешь, мама бросила отца и ушла к этому типу?

— Мама была права…

— Да, ты всегда был на стороне Перихан, а я — на стороне Рефика. — Сестре нравилось иногда называть родителей по именам — по всей видимости, она находила в этом какое-то странное удовольствие.

— Чем занимается мама, о чем вы с ней говорили?

— Жалуется на ревматизм.

— Как дни проводит?

— Как проводит дни?.. — сестра замолчала, подумала и, улыбнувшись, продолжила: — У нее есть несколько подруг, ходит с ними в кино. А что еще делать? — Мелек вдруг зевнула. — Вот и сигарета закончилась. Всё, я пошла. — Она и в самом деле встала и направилась к двери. — Вечером у нас будут гости. Если, пронеси Аллах, бабушке станет хуже, позвони.

Неожиданно Ахмету кое-что пришло в голову:

— Ты помнишь дядю Зийю, кузена нашего отца?

— Кажется, видела один раз.

— Он вчера заходил, мы с ним поговорили.

— Наверное, тяжело ему было по лестнице подниматься?

— Нет, он еще полон сил. — Ахмету хотелось рассказывать дальше, но он боялся, что голос его будет звучать иронично. — Рассказал очень интересные вещи. Оказывается, его отец Нусрет, то есть папин дядя, был революционером!

— Разве в те времена были революционеры?

«Нет, она не поймет! — подумал Ахмет. — Расскажу лучше Илькнур!»

— О, я смотрю, ты покрасил потолок! Хорошо придумал, славно получилось!

— Он протекал.

— Протекал? Ну, так ведь и должно быть в мастерской настоящего художника! — рассмеялась Мелек, стараясь, впрочем, чтобы смех не прозвучал ехидно, и взялась за ручку двери. Потом еще раз обвела комнату быстрым взглядом. — Смотри не перетруждай себя, ладно? Отдыхай, выходи на улицу, гуляй — и работать тогда будешь плодотворнее. Мой муж говорит, что столько дел, сколько он делает за одиннадцать месяцев…

Ахмет не удержался:

— Военные готовят переворот Левый переворот!

— Переворот, говоришь?

— Это дядя Зийя сказал.

Ахмет внимательно наблюдал за выражением лица Мелек.

— Когда?

— Скоро!

— Тогда на улицу нельзя будет выйти, так ведь? Только бы подождали до завтрашнего вечера, а там уж пусть устраивают свой переворот, когда хотят. Завтра мы с мужем идем в кино, я уже билет купила. — И Мелек рассмеялась. Потом, увидев, как серьезно смотрит на нее брат, прибавила с понимающим видом: — Этого Демиреля, значит, скинут? — Немного подумала. — Уж больно он толстый! — Снова рассмеялась, на этот раз уже не так весело. — В последнее время всё пошло в разлад. Страна в ужасном положении. Вчера, когда я шла к маме, среди белого дня, в Нишанташи ко мне стали приставать! Ни стыда, ни совести! В Нишанташи, среди белого дня!

— Что говорили?

Мелек открыла дверь.

— Так, всякую ерунду: птенчик, леденчик… Коротких юбок я не ношу, и всё же… Муж сказал, чтобы я была осторожнее.

— Кстати, передай мужу, что будет левый переворот! — весело сказал Ахмет. — Что, интересно, он на это скажет? — Ему было очень любопытно, какое лицо будет у мужа Мелек, когда он услышит эту новость. Попытался себе это представить. — Скажи, что новость из надежных источников!

— Муж очень обрадуется, когда узнает, что ты о нас думаешь! — сказала сестра, расцеловала Ахмета и в мгновение ока исчезла.

Устыдившись своего злорадства, Ахмет подумал: «Да ведь он, в конце концов, адвокат. Мелкая буржуазия! Его переворот не затронет». Но вычитанные из книг суждения были не так убедительны, как лицо сестрина мужа, вновь возникшее перед его мысленным взором. Ахмет снова ощутил радостное волнение, рассердился на себя и подумал: «Пустое!» Потом вышел на балкон и стал смотреть на Нишанташи. На площади и в переулках было всё так же многолюдно. Два голубя сидели на карнизе и подозрительно поглядывали на Ахмета. «Сколько времени? Когда же придет Илькнур? — думал он. — Четыре часа! Время уходит!»