Спросите Фанни - Элизабет Хайд

— Перестань, Рут, — остановил ее Джордж. — Что сделано, то сделано.

— Но как только мы собираемся вместе, она вечно что-нибудь выкаблучивает! В прошлый раз попала в аварию на мотоцикле, и мы почти все время проторчали в больнице. До этого подожгла сажу в дымоходе. А помните дилеров амфетамина, которые взорвали соседний дом?

— Ну это не ее вина, — возразил Джордж.

Рут на мгновение закрыла глаза.

— Знаю, — проговорила она. — Извините. Но я рассчитывала, что самой большой проблемой на этих выходных будет мой разговор с Лиззи, когда я стану убеждать ее порвать с Гэвином.

Все замолчали. Тишину нарушил Мюррей, который смущенно кашлянул.

— Эх, Рут.

Лиззи помрачнела.

— Так вот зачем ты приехала? Чтобы устроить мне разнос?

Мюррей осушил свой стакан.

— Папа попросил поговорить с тобой, — объяснила Рут. — Гэвин тебе совсем не подходит.

— Значит, тогда радуйтесь, что это закончилось.

Мюррей погремел кубиками льда. Его выдали. «Могла бы держать язык за зубами», — подумал он. Хотя потом ему пришло в голову, что Рут специально ждала момента, чтобы бросить заготовленную бомбу и намекнуть Лиззи, что Мюррей больше доверяет старшей дочери, а не младшей. Как ни горько это признавать, но Рут не назовешь милым человеком.

Отец опять почувствовал взгляд Лиззи.

— Ну что? — спросил он.

— Ты думаешь, мне двадцать лет? — с вызовом бросила она.

— Просто мне казалось, что Рут может пролить свет на те обстоятельства, которые мне неизвестны. Я ведь уже говорил тебе, что не одобряю твоей связи с Гэвином.

— Ни разу не говорил!

Мюррей хотел возразить, но его вдруг осенило: может, он только собирался, но так и не высказал свою мысль вслух. В последнее время с ним такое часто случается.

— Ну, я знаю, что Джордж пытался образумить тебя, — оправдывался он. — И предположил, что к словам сестры ты отнесешься внимательнее.

Рут, надувшись, сложила руки на груди.

— Как будто меня кто-нибудь слушает!

— Да прекрати ты, Рут! — одернул ее Джордж.

— Вы все прекратите! — прикрикнул Мюррей. — Думаю, нам нужно успокоиться и подождать, что будет дальше. Возможно, Гэвин оклеветал тебя от злости, Лиззи, хотел отомстить. А когда узнает, что ты готова возместить ему испорченный компьютер, то остынет. Поймет, что рука скоро заживет и жизнь вернется в свою колею. А пока давайте приятно проведем время всей семьей. Хватит ругаться! Что мы за родственники, если не можем пережить жалкие выходные без склок и раздоров.

Мюррей уже забыл, когда последний раз делал детям внушение. А он ненавидел читать морали! Пока Лиллиан была жива, этим занималась она; мать изображала плохого копа, а отец — хорошего; она отчитывала отпрысков, а он потом давал им логическое объяснение, почему не стоит поступать так или этак. Вместе они отлично справлялись. Конечно, чаще всего нагоняй устраивали Дэниелу; потом его место заняла Лиззи, в подростковом возрасте начавшая куролесить, так что после смерти Лиллиан Мюррей был вынужден взять на себя новую роль: «О чем ты только думала? Зачем украла сигнальные столбики с дороги и перенесла их в другое место? Зачем направила машины в фальшивый объезд? Как тебе пришло в голову бегать голышом по футбольному полю?»

— Не ставьте меня в глупое положение, — обратился он к сыну и дочерям. — Вы уже не дети. Мы столкнулись с серьезной ситуацией. Давайте вести себя по-взрослому.

— Ты говоришь совсем как мама, — тихо заметил Джордж.

— Точно, — согласилась Рут. — Особенно когда она наставляла нас во время предвыборной кампании.

— И разгоняла по комнатам, — добавил Джордж.

— Если бы я так поступал, никто бы из вас ко мне не приезжал, — ответил Мюррей. — Я был бы самым одиноким человеком на свете.

В этот миг по телевизору началась реклама Хиллари, а за ней реклама Трампа. Избирательная кампания была в разгаре.

— Бабуин, — буркнул Мюррей.

— Фашист, — подхватила Рут.

— Ему ни за что не выиграть, — презрительно фыркнул Джордж. — Видели Нейта Силвера?[11]

— Неизвестно, — возразил Мюррей. — Не будь так уверен.

— Только бы не октябрьский сюрприз,[12] — сказала Лиззи.

— Только бы не брексит,[13] — добавила Рут.

Потом включили рекламу молодого республиканца, баллотирующегося в Конгресс. Мюррей с детьми посмотрел клип, который показывал кандидата с семьей в походе по лесу; младший ребенок сидел у отца на плечах. «Свежие лица, новые идеи», — гласил титр. Мюррей почувствовал знакомую горечь сожаления.

— Какие у него шансы? — поинтересовалась Рут.

— Неплохие, — ответил Мюррей. — Преимущество в шесть пунктов.

Воцарилось молчание. Преимущество в шесть процентных пунктов было во время выборов и у Мюррея.

— Но кто знает, — сказал он, выключая телевизор. — Всякое может случиться.

Было самое жаркое и влажное 4 июля в истории, и Лиллиан Блэр в голубом платье стояла на трибуне рядом с мужем, изнемогая от полуденного зноя и беспокоясь о том, что публика заметит темные полукружья у нее под мышками.

Здесь, на импровизированной сцене, находилась вся семья Мюррея, выдвинувшего свою кандидатуру в Конгресс: Рут в собственноручно сшитой новой зеленой юбке, Дэниел в грязных штанах, Джордж с вывернутыми внутрь коленями и в великоватых для него старых брюках старшего брата и маленькая Лиззи, самая симпатичная из всех, в свободном сарафанчике, который пузырился от задувавшего снизу ветерка. Что касается Лиллиан, то у нее ныли ноги от высоких каблуков, а пепельно-русые волосы торчали как солома, несмотря на все утренние усилия завить их щипцами.

— И мы должны остановить возмутительный рост военного бюджета, — щурясь в толпу, говорил Мюррей (в рубашке с закатанными рукавами), — и направить эти средства на добрые цели: образование детей, заботу о бедных и обеспечение прочности мостов, чтобы они не рухнули под колесами наших машин!

Внезапно Лиллиан услышала в голове первое предложение нового рассказа: «Джули Энн читала материалы дел по конституционному праву, когда муж спросил, что на ужин».