Спросите Фанни - Элизабет Хайд

— Вот только не надо ворошить мой брак. Жене сто раз плевать на мои измены, — заявил Гэвин. — У нее у самой в Нью-Йорке любовник. Хотя, подозреваю, ты не имеешь представления, каково это — быть женатым тридцать лет.

— Не имею, но я рад, что избавлен от такого брака, как у тебя.

— А какой брак был бы у тебя?

Джордж сам удивился, насколько резко его заткнул этот вопрос. Сразу пришла на ум поездка на машине с озера в жаркий августовский день: отец посвистывает, мама тихо подпевает своим глубоким голосом. Вспомнилось, как мать смахивала собачью шерсть с отцовского плеча перед самым его выступлением. Как отец приносил матери пачку «Уинстона», когда она была в саду, и велел детям не шуметь, чтобы мама могла спокойно заниматься своими оранжевыми лилейниками.

«Как у моих родителей», — ответил бы он Гэвину, если бы этот человек не внушал ему такого отвращения. И Джордж осознал, как далек от своего идеала. Будучи марафонцем, он бегал от многого, в том числе и от долговременных отношений. Он подумал о Саманте, с которой встречался летом. Учитывая, как он поступил с ней месяц назад, от счастливой семейной жизни его отделяли миллионы световых лет.

— Не думай, что знаешь решение чужих проблем, — сказал Гэвин. — То, что происходит между мной и Джоанной, — это наше дело. Привет, детка.

Джордж глянул через плечо и увидел Джессику, которая принесла кофе Гэвину и витаминную воду для себя. Девушка снова злобно зыркнула на Джорджа. Пора было уходить.

— Если ты подашь в суд, — произнес он, — я сразу опубликую всю историю в «Твиттере».

— Да мне все равно.

— Будь тебе все равно, ты бы не избегал водить мою сестру по ресторанам и не боялся бы, что вас с ней увидят на публике.

Гэвин закрыл глаза.

— Шел бы ты по своим делам.

— Благополучие моей сестры — это и есть мое дело, — ответил Джордж.

— Да пошли вы оба, — ответил Гэвин.

* * *

Обратная дорога к дому отца была извилистой и кочковатой после заморозков, и Джордж ехал медленно. Он был раздражен. Правду ли сказал Гэвин? Джордж еще больше разозлился, представив, как подойдет к Лиззи с вопросом, правда ли, что она намеренно облила сукина сына кипятком. Джордж мог вынести скандал с Рут, но в разногласиях с Лиззи пасовал.

Маленькая бытовая ссора. Но что, собственно говоря, произошло? Он выслушал обе стороны, все эти «она сказала» и «он сказал», но у Гэвина есть свидетель, а у Лиззи нет. Джорджу не очень хотелось это признавать, но Лиззи отличалась импульсивностью. Однажды она закрыла дверь в автобус, когда водитель при минусовой температуре надевал цепи на шины; в другой раз украла коробку с булочками, предназначенную для продажи на школьной ярмарке. «Ты правда считала, что тебя не поймают?» — спросил ее вечером за ужином разгневанный Мюррей — его, кажется, больше расстраивала не сама кража, а то, что Лиззи ее не продумала и попалась.

Джордж не исключал, что сестра могла под влиянием порыва ошпарить Гэвина. Хорошо еще, что она не плеснула кипятком ему в лицо.

Джордж ехал по длинной покатой дороге к отцовскому дому. Он заметил несколько веток, сломанных вчерашней грозой и упавших на дорогу, и остановился, чтобы убрать их. Хозяйство на самом деле приходит в упадок, и Рут не упустит случая заявить об этом, потому что любит высказывать свое мнение открыто и во всеуслышание. У Джорджа другой характер. Он предпочитает тонкий подход и намеки. И он категорически против того, чтобы помещать отца в дом престарелых. Может быть, лет через пять… но восемьдесят один год — не такой уж серьезный возраст для человека, который пашет землю и собирается осваивать пока не обработанные поля на своей маленькой ферме.

Надо бы Джорджу наезжать сюда почаще. Встать в воскресенье пораньше и нагрянуть к завтраку. Привезти отцу воскресный выпуск «Таймс» и мороженое из «Бен и Джерри». Остаться на весь день, помочь по дому и сыграть несколько партий в карты. Джордж уже давно думал об этом, но так и не собрался и потому злился теперь на себя.

Он дал себе обещание исправиться.

Когда он вернулся, отец спал, а Рут разговаривала по телефону за закрытой дверью спальни с двумя кроватями. Вместо того чтобы приступить к Лиззи с расспросами, как следовало бы, он некоторое время посмотрел с ней видео на «Ютьюбе». Попытался угодить Рут, когда она влезла между ними. И жалел, что перед тем, как войти в дом, не сделал еще одну затяжку.

Однако, когда к крыльцу подъехала полицейская машина, он был ужасно рад, что от него не пахнет травкой.

Мюррей дремал, прикорнув с библиотечной книгой на груди. Ему снилось, что он на предвыборном митинге, и вдруг неизвестно откуда появился духовой оркестр, и все люди потянулись слушать вместо него музыкантов. Лиллиан уже выходила на трибуну, чтобы прочитать один из своих рассказов, как вдруг Мюррей услышал стук в дверь.

— Приехала полиция, — сообщил Джордж.

Мюррей ощутил во рту горький вкус, словно раскусил желудь. Он провел языком по зубам и почувствовал налет. Дали бы хоть пять минут, чтобы привести себя в порядок. Полицейские, конечно, не виноваты, но старик был раздражен, что его не предупредили о визите.

— Сейчас приду, — ответил он.

— Впустить их?

— Конечно, — сказал Мюррей. — И будь повежливее.

Он посмотрелся в зеркало, прошелся расческой по редеющим волосам и стер засохшую в уголках рта слюну. Случались минуты — и сейчас наступила одна из них, — когда он не мог связать лицо, которое знал, с тем, что видел в зеркале. Сегодня оттуда глянул его отец — с длинным носом, глубокой вертикальной складкой между бровями и вялой обвисшей кожей под подбородком. Лицо глубокого старика. Откуда оно взялось? И куда делся настоящий Мюррей?

Он заправил рубашку в брюки и затянул ремень. Мюррей так и знал, что дело дойдет до полиции. Он никому ничего не сказал, но подозревал, что Лиззи чего-то недоговаривает и утреннее происшествие вовсе не было случайностью; с точки зрения Гэвина все может выглядеть совершенно иначе. Мюррей жалел, что не успел поговорить с Лиззи с глазу на глаз, чтобы знать, чего ожидать, когда полиция станет задавать ей вопросы.

Внизу в прихожей стояли два полицейских из отделения Шугар-Хилла.

— Здравствуй, Мюррей, — сказал тот, что повыше.

— Остин, — кивнул ему Мюррей. — Боб.

Старик знал обоих. Комичная пара: Остин высокий и тощий, как телефонный столб, Боб приземистый и кряжистый. Когда-то Остин пережил операцию по исправлению заячьей губы, но до сих пор сильно шепелявил на букве «с» — казалось, воздух выходит сразу с обеих сторон рта.

— Мы, собственно, ищем твою дочь, — объяснил Остин. — У нее с другом произошла ссора, в результате чего тот оказался в больнице.

Мюррей откашлялся. Он не имел привычки лгать представителям закона, но испытал внезапный соблазн сказать этим двоим, что Лиззи здесь нет.