Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий - Александр Коновалов

Богословие Барта ни в коей мере нельзя назвать аполитичным. Напротив, оно ориентирует христиан на активное участие в политике, но это участие должно осуществляться свойственным именно христианам способом. Христианская вера не должна подменяться политикой, иначе Церковь превращается в политический институт и лишь «кажется» Церковью Христовой.147

Среди других значительных представителей неоортодоксии следует упомянуть Рудольфа Бультмана, ученого-библеиста, в богословском творчестве которого прослеживается стремление сделать свидетельства Евангелия понятными в контексте современной культуры и снять противоречия между верой и разумом. Бультман видел себя союзником Барта в борьбе против либерального богословия XIX в., сосредоточившегося на человеке вместо Бога.148 Однако собственная система Р. Бультмана сильно отличается от богословия К. Барта.

В трудах Бультмана присутствуют мысли о недопустимости приоритета веры над разумом; апологетика, основанная на призыве верить без соответствующего рационального основания, трактуется им как бессилие Церкви. В его учении о «демифологизации» Священного Писания общий постулат о непреходящем характере христианской веры сопровождается тезисами о необходимости исторического восприятия, а также толкования христианства с учетом развития общественного сознания (под влиянием науки).149 От трактовки Священного Писания в духе философии экзистенциализма богословие Бультмана приходит к фактическому отрицанию божественного достоинства Христа и искупительной силы Его смерти и Воскресения, а в практическом – к оправданию современных ему безверия и десакрализации христианства.

Неоортодоксия Карла Барта и его ближайших современников некоторое время сохраняла доминирующее положение в протестантском богословии, однако едва ли имела шансы на окончательную победу. Уже в первой половине XX в. набирает силу противоположная тенденция к возрождению либеральных идей в новом контексте. Все большую поддержку получало мнение о том, что проповедники диалектической теологии зашли слишком далеко в утверждении трансцендентности Бога.

Диалог христианства с современной культурой должен быть основан на принципиально иных посылках, нежели это казалось К. Барту.

Для того чтобы евангельская весть сохранила свою актуальность для современного сознания, необходимо возвращение к разговору об имманентности Божества и реальности присутствия Бога в нашем мире.

В ряду наиболее ярких представителей данного богословского направления – «апостол интеллектуалов» Пауль Тиллих.150 В отличие от Барта, П. Тиллих стремился к позитивному соотнесению христианского богословия с современной светской философией. Он считал недопустимым растворение религии в морали и духе либерального протестантизма, однако признавал значение и собственное достоинство светской культуры. Богословие должно исполнять апологетическую функцию – формулировать базовые положения христианства таким образом, чтобы быть услышанным в современной ситуации. Под современной ситуацией Тиллих понимал вопросы, имеющие отношение к самым разным аспектам человеческой деятельности – культуре, политике, экономике и т. д.151 Взгляды П. Тиллиха ознаменовали собой новый этап растворения протестантского богословия в секулярной культуре, концентрируясь на человеческой рефлексии и превращая восприятие Благой вести в форму психоанализа.152

Особенно интенсивно тенденция к активной адаптации христианского вероучения к основным социальным проблемам современности на протяжении всего XX в. развивалась в американском Протестантизме. Роль катализатора социализации христианства здесь сыграло социальное потрясение – Великая депрессия.

Примерами проявления этой тенденции может быть названо богословское наследие Рейнхольда и Ричарда153 Нибуров. Влияние Рейнхольда Нибура не ограничивалось лишь церковной средой,154 прежде всего авторитет этого протестантского мыслителя распространялся на социально-политическую сферу. Его задачей было приспособление христианской веры к социальному измерению жизни, утверждение ее актуальности для решения современных проблем. Поэтому Рейнхольд Нибур сознательно отказался от богословских абстракций, активно участвуя в обсуждении политических и экономических проблем, международных отношений и прав человека. В 1929 г. он опубликовал труд «Социальные истоки деноминационализма», в котором оправдывались дробление христианской общины и учения, приоритет классовых и общественных интересов в Церкви, преобладание стремления к самосохранению над этическим учением.

Христианская социальная этика находится в центре внимания немецкого лютеранского богослова и мученика155 Дитриха Бонхёффера. Как и у Барта, центральной темой богословия Бонхёффера была христология. Проблема присутствия Христа в мире звучала для него особенно остро в период глобальных катаклизмов Второй мировой войны и собственных страданий.156

Богословие Бонхёффера во многом пессимистично. Мир в XX в. радикально изменился. Христианство, по наблюдению Бонхёффера, обращается к людям в ситуации, когда их сознание стало подчеркнуто безрелигиозным, и «ставшее совершеннолетним» человечество более не чувствует необходимости в благодати и божественной истине. Оно все меньше нуждается в Боге не только для построения научных гипотез, но и в сфере человеческих взаимоотношений, и даже в религии.

Бонхёффер видел в создавшемся положении значительную вину Церкви. Долгое время идея Бога эксплуатировалась для того, чтобы закрыть белые пятна в познании окружающего мира, объяснить явления, недоступные человеческому пониманию. Это распространялось не только на научные знания, но и на мир человека – прежде всего на объяснение страданий и смерти. Перед лицом научного прогресса христианскому богословию более ничего не оставалось, как провозгласить Бога ключом к решению прочих жизненных и психологических проблем. По мере дальнейшего развития науки и расширения сферы ее компетенции богословие сосредоточилось на внутренней жизни индивида, стремясь сохранить свое влияние хотя бы в этой области, но идея Бога постепенно исчезала из круга необходимых человеческих понятий.

Ответом на вызов для Бонхёффера стало учение о «безрелигиозном христианстве». Под этим понятием подразумевается истинная христианская вера, отличная от «религии». Бонхёффер полагал, что Церкви прежде всего необходимо признать «совершеннолетие» мира и принять тот факт, что этот достигший зрелости мир является секулярным. Современная ситуация требует нерелигиозной интерпретации библейской терминологии. Христианам необходимо увидеть Бога как трансцендентное бытие, находящееся, тем не менее, в сердцевине нашей жизни – найти его в том, что мы знаем, а не в том, что нам неизвестно. В этом мире Бог уничижил Себя Самого вплоть до смерти на Кресте.157

Призывая к «мирскому» образу жизни, Бонхёффер не имел в виду отвержение традиционного христианского благочестия. Быть мирским христианином не значит быть распущенным или демонстрировать недолжное поведение. Напротив, это означает разделить в этом мире страдания Христа, оставаясь верным ему до конца.