Тайны Аральского моря - Алик Затируха

участки с равнинным рельефом. И место, где можно будет вытащить нашу лодку на берег, — прямо по курсу.

…Прибыли — привет, Трёхгорка!

Подняли мотор, вытащили лодку на берег, осмотрелись.

…Ну-ка, ну-ка, и где тут выложенная из приметных камней стрелка, указывающая на тот баобаб, под могучими корнями которого… Ну да, какие тут ещё баобабы? Если бы не эти три горы, то пейзаж точно такой, как под Аральском — блёклая равнинная пустыня с редкой, чахлой, малорослой растительностью. Да и называть эти три песчано-глинистых образования не бог весть какой высоты горами — незаслуженный комплимент для них. Но мы не станем обижать Трёхгорку — пусть они по-прежнему будут для нас горами.

Тогда где тут стрелка, указывающая на тот куст верблюжьей колючки, под которым схоронен легендарный клад Успана?

Нет, не найдём мы такой указующей стрелки. Никаких знаков мы не найдём. Даже если и были такие когда-то, то века, конечно, надёжно их стёрли.

А как тогда нам быть? Куда направить свои алчущие взгляды?

У Игорька уже родилась нужная идея:

— Так, пацаны, включаем интуицию, шестое чувство, третий глаз.

Лёня не против идеи, но как технически она реализуется:

— А как это всё сразу включить — интуицию, шестое чувство, да ещё и третий глаз?

Я бы довольствовался и малым:

— Ты, Игорёк, скажи, как нам хотя бы одну только интуицию у себя разбудить?

Игорёк объясняет:

— Для этого надо постараться уйти глубоко в себя. Медитацией называется такой уход. Лучше всего, если в конце медитации в транс получится войти.

У нас с Лёней до этого никогда не было попыток уйти в себя так глубоко, чтобы получить на выходе то, что хотя бы с большой натяжкой можно было назвать трансом. Но раз надо, значит, надо.

Постояли с прикрытыми глазами, сложив перед собой руки. Потом по настоятельной рекомендации Игорька сели на колени и произвели серию быстрых поклонов с обязательным касанием лбом земли. По его же команде вот так, на коленях, вместе поворачивались в следующую по часовой стрелке сторону света, — вдруг какая-то из них более других поспособствует глубокому уходу в себя.

Нам с Лёней ничто не поспособствовало. Перемигнувшись, мы прекратили бесполезные телодвижения.

А вот Игорёк медитировал не понапрасну. В транс он, похоже, тоже не вошёл — ни дёргаться не стал, ни глаза на лоб закатывать, ни пена у него изо рта не пошла. А что это за транс, если у человека глаза на лоб не лезут, и пена у него изо рта не идёт? Но вдруг, вытянув вперёд руки и лишь иногда приоткрывая глаза, он встал с колен и резво пошёл в только ему понятном направлении. Обделённые не только шестым чувством и третьим глазом, но даже самой завалященькой интуицией, мы с Лёней покорно пошли за своим поводырём.

Через какое-то время он остановился, снова на время ушёл в себя и потом уверенно показал: «Во-о-н к той горе надо идти!»

Гора, назначенная Игорьком для содержания в себе или где-то рядом с ней клада Успана, находилась на другом краю Трёхгорки, дальше двух других.

Не так уж велик этот остров, не станем оплывать его, чтобы добраться до той горы. Побережём бензин, оставим лодку здесь, пешком пойдём. Лёня ещё раз внимательно осмотрел в бинокль море — ничего и никого не видно, никто у нас лодку не стащит. Такая прогулка и шансы найти клад увеличивает: вдруг интуиция, шестое чувство и третий глаз — вдруг весь этот кладоискательский инструментарий подвёл Игорька, и сокровища находятся не в той горе, а где-то на том пути, который нам придётся до неё протопать. Вот юркнет от нас в испуге ящерка, пригревшаяся на каком-то округлом булыжнике, — а то не булыжник окажется, а выступающий из-под земли упитанный бочок Золотого Казана. Мечтать на всю катушку любой из нас мог и без всякой медитации.

…Что бы там ни говорили про кеды, что нездоровая-де это обувь, а ничего удобней для того, чтобы искать на необитаемых острова сундуки, набитые драгоценностями, и прочие сокровища, человечество не придумало.

…А топать-то, оказывается, приходится, будь здоров! Решили, что на склоне своих лет, пописывая мемуары, дадим дружеский совет всем будущим кладоискателям: «Гора, в которой находится ваш клад, всегда окажется намного дальше, чем вы предполагали, когда решили шлёпать до неё пешком, так что запаситесь терпением».

У шестого чувства тоже есть срок годности? Оно тоже выдыхается? Или Игорёк просто устал раньше нас с Лёней? Он уже не так уверен в том, что мы на правильном пути.

Лёня эту неуверенность сразу почувствовал и предложил начать поиски с ближней теперь к нам горы. Ни я, ни даже Игорёк не возражали.

…Салям, гора! Ох и зададим же мы тебе кладоискательского жару, если заметим тут что-нибудь интересное!

Мы с Лёней вопросительно смотрим на Игорька: что подсказывает ему угасающая интуиция — каким местом горы нам особенно заинтересоваться?

Нет, ничего уже она ему не подсказывает. Нашему поводырю требуется какая-то передышка, прежде чем предпринять следующую попытку уйти глубоко в себя.

Лёня берёт инициативу на себя:

— Давайте сначала повертимся у её подножия. Может, что и заметим…

Что ж, давайте повертимся.

Разбрелись.

Довольно долго бродили мы у подножия этой горы, внимательно глядя и по сторонам, и себе под ноги. Нет, ничто нигде не сверкнуло, не блеснуло.

И что теперь?

И тут обнаружилось очень интересное — никто из нас не смог бы толком сказать: а плывя на Трёхгорку, что мы хотели здесь делать? То есть, как мы намерены были здесь действовать. Ведь не рассчитывали же мы действительно на то, что, только ступив на берег острова, сразу наткнёмся на какой-то указующий знак. Или что к Золотому Казану нас приведёт прозревший третий глаз кого-то из нас. И уж вовсе смех и грех, но ни один из нас, надеясь на двух других, не взял с собой лопату.

— Ну и что будем делать? — Лёня не хотел сразу становиться командиром, приказы которого выполняются без обсуждений.

Я посмотрел на часы и красноречиво