Шутка Вершителей - Елена Литвинова

Я поняла её иронию, но от ступать не собиралась.

— Мы можем поговорить, Арьяна?

— Это срочно? Хотя, о чём я спрашиваю… Ты бы не явилась сюда по такой погоде так поздно… Входи!

Я сделала шаг и услышала чей-то голос, мужской голос, крикнувший сверху:

— Дорогая, кто там? Ты скоро?

Я знала, что глава одинока, но, видимо, она была не так одинока, как думала. Арьяна быстро провела меня в гостинную и плотно прикрыла двери. Потом, вспомнив о чём-то, сказала:

— Извини, я сейчас! Присаживайся, я приготовлю нам чай.

Я села рядом с огромным камином, который считался роскошью. Ноги были мокрыми, и я скинула сапоги, поставив их ближе к огню. Переставив небольшое плетёное кресло туда же, я протянула руки к камину. Живут же люди! Такое богатство я видела в Стревине в особняке одной из своих сокурсниц, очень знатной и обеспеченной девушки. В нашем посёлке жители предпочитали обычные высокие печи, дающие тепло на два этажа.

Я уже почти задремала, пригревшись, как слегка скрипнула дверь и развдались тихие шаги. Подскочив, я распахнула глаза и увидела Арьяну, ставящую ажурный подносик из серебра с двумя чашками и чайничком на низенький столик.

— Угощайся, Рокайо…

Я взяла крохотную чашечку и сделала глоток. Мои глаза расширились от удивления: такого вкусного чая я никогда ещё не пробовола!

— Нравится? — я кивнула, прищурившись от удовольствия. — Это сорт "Аданчелла", самый дорогой чай в мире, по сто золотых монет за унцию.

После этих слов я чуть не подавилась. Вот это да! Про этот чай я только читала в книгах. Привилегию его пить имеет только королевская семья и Верховные жрецы. Я с изумлением посмотрела на Арьяну.

— Пей спокойно, Рокайо… Я имею право на его употребление… И угощать гостей могу…

А цена? Я догадывалась, что Арьяна — обеспеченная женщина, но глава маленького посёлка пьёт такой чай, имеет в гостинной камин…

Моё лицо выдало мои мысли.

— Не суй свой нос, Рокайо Ганн, в чужие дела! Ты хотела о чём-то со мною поговорить? Кстати, как вы там? Как отец? Не сильно сдал?

— Спасибо, всё нормально… Переживает, но держится… Я другое хотела узнать у тебя: что ты знаешь о наших Вратах?

— Зачем тебе это? — глава подозрительно уставилась в моё лицо. — Что ты задумала, девчонка? Только не говори мне, что…

— Нет, нет, нет… — поспешила отмахнуться я от своих же планов. — Ничего такого… Просто, хотелось бы узнать как можно больше и успокоить отца… Сама понимаешь, что побег дочери с этим… смерть мамы… Нужно как-то его приободрить, что ли…

— Ну-у-у, раз так, то слушай: порадовать тебя мне не чем. Эти Врата Ады ведут в мир, очень сильно отличающийся от нашего. Адания — мир и единое государство, которым правит королева. А тот мир… Не знаю его названия, да и знать, если честно, не очень хочу. Но могу сказать так: народы там разные, все говорят на разных языках, воюют между собой, и правят там только мужчины… Женщины там угнетены и бесправны. Они не учатся в школах и академиях, не работают, а только ублажают мужчин, рожают детей и ведут дом. Прав на имущество не имеют.

— Это точно?

— Точнее не придумаешь… Когда я должна была занять этот пост, то меня обучали не только магии в Храме, но давали знания, которые мне могли бы пригодиться в моей карьере. Так что, твоей сестрёнке не повезло, и это ещё мягко сказано!

В душе я ликовала: если ТАМ всё так плохо, то Милада не будет противиться, если я явлюсь за ней! Она, избалованная и капризная красавица не сможет жить в подчинении у мужчины, практически в рабстве!

Арьяна, видимо, ожидала от меня какой-то другой реакции на свои слова, но я была внешне невозмутима.

— Ну, что ж, благодарю за информацию. Придётся от папы это скрыть. Кстати, а сколько ещё раз Врата будут активны? Нам не стоит ещё кого-нибудь ждать ОТТУДА?

— Врата? Сработают ещё чуть более десяти раз. Но теперь, я думаю, ждать никого не стоит. Чужак, я уверена, рассказал о том, что никого мы здесь не ждём. Я поставила рядом с Вратами магическую ловушку на выход. Так что, можете спать спокойно… А дуру-сетру твою очень жаль!

Я попрощалась с Арьяной, краем глаза отметив дорогой мужской полушубок на вешалке в прихожей, который не заметила, когда пришла.

— Рокайо! — вдруг она окликнула меня с порога.

— Да? — я обернулась.

— Я надеюсь, что ты не наделаешь глупостей?

— Я? Ты что, Арьяна! Конечно же, нет!

— Думай, прежде всего, о себе и о детях, Рокайо! А решишься на какой-нибудь шаг, приди сначала ко мне, поняла?

— Да, да…

И я уже выскочила за калитку, опасаясь продолжения этого неприятного разговора.

Несколько суток я не спала, обдумывая планы своего предприятия: днём я работала и занималась детьми, так что у меня было только одно время для всего — ночь.

Меня уже начало шатать от бессоницы, когда папа поймал меня, выходящей со службы в один из сдедующих дней.

— Айо, что с тобою происходит? Милая, мы можем поговорить наедине, без детей?

Я кивнула отцу, и мы опять вернулись к нему в кузню. Горнило уже погасло, но жар кующегося металла ещё витал в воздухе и пах детством. Тем детством, когда мы с Миладой любили прибегать сюда к отцу. А дома нас ждала мама… Я почувствовала, что сейчас раскисну, и собралась. Разговора с отцом было не избежать из-за того, что я собиралась сделать.

— Дочь… Я тоже скорблю по маме… Ты знаешь, как я её любил… Но так распорядилась Великая…

— Не Великая, а эта мерзавка…

— Не сердись на сестру… Я был не прав, когда не поверил тебе! Но сейчас разговаривать об этом поздно: что случилось, то случилось. Каждый — кузнец своего счастья! Она решила распорядиться своей жизнью именно так, а не иначе… Кто мы, чтобы запрещать ей это?

— Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, Ваухан Ньево!

Отец опешил. Я никогда не называла его по имени и фамилии. Он сразу отпустил мою руку, что держал ещё от лекарской, и присел на стул.

— Айо, я не понимаю…

— Сейчас всё поймёшь… Нельзя такие вещи оставлять безнаказанными, отец! Мы и так ей спускали всё с рук. Захотела Миладочка поехать учиться в столицу — нате вам, поехала! А чем была плоха Академия Стревина? Или тот хлыщ, как там его… Люблю, люблю!!! И что в итоге? А-а? Он бросает её, она лезет в петлю, ты бьёшь ему морду, и нас… НАС же обвиняют во всём! А главное, что это говорит и сама героиня этого любовного романа: ты и я виноваты в том, что нашу семью сделали невъездными! А её слова про племянников… Это же надо быть такой… жестококй!!! Уму не постижимо! Но, папочка, самое главное, что она бросила больную маму, которая любила её до безумия! Миладочка то, Миладочка сё… А мы? А Бертин и Авидея? Почему мы все должны страдать из-за этой мерзавки?