Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий - Лариса Андреевна Черкашина

Великобритании Георг V «преподнёс» новобрачной своеобразный сюрприз – по указу Его Королевского Величества леди Зия приравнивалась в гражданских правах к дочерям английских пэров. О, то был поистине королевский подарок!

Зия, как её называли в семейном кругу, стала первенцем в семье великого князя Михаила Михайловича и графини Софи де Торби, внучки поэта. Ей нравилось, когда на русский манер её величали Анастасией Михайловной, и весьма гордилась своими великими прадедами: Александром Пушкиным и императором Николаем I.

Леди Зия большую часть своей жизни прожила в Лутон Ху: в замке её стараниями был создан единственный в своем роде музей русской культуры в Англии. Супруг леди Зии баронет Харолд Уэрнер наследовал от отца знаменитое поместье Лутон Ху в графстве Бэдфордшир, известное еще с XIII столетия. Но исторической славе замок обязан тем, что в XVI веке в нём жила мать королевы Елизаветы I Анна Болейн, вторая жена короля Генриха VIII, обвинённая в супружеской неверности и казнённая в Тауэре.

Многие годы Лутон Ху считался вторым по значимости частным музеем в Англии. (Ныне, к сожалению, он не принадлежит потомкам поэта.) Начало богатейшим собраниям замка – коллекциям старинного немецкого серебра, итальянской майолики, лиможским эмалям, бронзы эпохи Ренессанса, шедевров мировой живописи – было положено свёкром леди Зии Джулиусом Уэрнером. Хранилище дворца пополнилось и уникальной коллекцией украшений придворного ювелира Фаберже из России, приданым Анастасии Михайловны. В числе фамильных раритетов и драгоценная шкатулка, заказанная к трёхсотлетию Дома Романовых, с портретами-миниатюрами царской четы: Николая II и Александры Фёдоровны. Супруги Уэрнер приняли на хранение в дворцовый музей и завещанный им архив англичанина Гиббса, воспитателя цесаревича Алексея, принявшего мученическую смерть в Екатеринбурге, в подвале Ипатьевского дома. Вместе с августейшей семьёй…

Леди Зия, английская правнучка Пушкина.

Благодаря ей Елена Александровна и её семья оказались в Южной Африке

При Анастасии Михайловне появилась в замке и его святая святых – Пушкинская комната, вместившая в себя реликвии, связанные с именем поэта, и портретную галерею потомков Александра Сергеевича. В числе раритетов список пушкинской оды «Вольность», золотые медали, отлитые в честь юбилеев поэта в 1899-м и в 1937-м. Нашлось в ней место и необычному экспонату – полуметровой копии Медного всадника (из чистого серебра!), отлитой в Англии в середине XIX века.

Вся эта богатейшая коллекция полнилась и стараниями супруга леди Зии баронета Харольда Уэрнера, владевшего алмазными африканскими копями. По протекции баронета господину фон Розенмайеру, как дальнему родственнику, и предоставлена была должность управляющего имением в Мейзенбурге, близ Кейптауна.

И вот весной 1923-го супруги с дочкой Светланой сошли с корабельного трапа, впервые ступив на берег Атлантического океана.

Мир опустел… Теперь куда же

Меня б ты вынес, океан?

Итак, каким же предстал взору Елены Александровны неведомый африканский город Кейптаун?

Некогда посетивший Кейптаун писатель Иван Гончаров оставил его живописный облик: «Кейптаунская пристань, всегда кипящая народом и суетой… Тут толпится множество матросов разных наций, шкиперов и просто городских зевак… Весёлый, живой город…» Кейптаун напоминал писателю английский городок: «Те же узенькие, высокие английские дома, крытые аспидом и черепицей, в два, редкие в три этажа. Внизу – магазины».

Верно, таким увидела шумный и колоритный портовый город внучка поэта, первой из потомков Пушкина ступившая на землю нечуждого для неё Чёрного континента.

Под небом Африки моей…

Правда, русские бывали в этих местах и прежде, но после октябрьских потрясений в России в Южной Африке, и в особенности – Йоханнесбурге, сложилась настоящая русская колония: среди поселенцев числились известные учёные, артисты, художники. Пользовалась всеобщей любовью среди колонистов балерина Нина Рунич, в девичестве Павлищева, правнучка сестры Пушкина Ольги Сергеевны. Мужем танцовщицы был прославленный в те годы артист русского кинематографа Осип Рунич, а сама она снискала славу основательницы первой в Южной Африке школы русского балета. Правда, встречи родственниц не случилось: Нина Рунич оказалась на Чёрном континенте позднее, в тридцатых, когда Елена Александровна его уже покинула.

Поддерживали ли дружеские связи с соотечественниками супруги Розенмайер? Неизвестно. Да и пробыли они в Южной Африке недолго. Вероятно, в конце того же года супружеская чета вновь совершила долгое путешествие, на сей раз во Францию.

Как ни странно, но, вернувшись в Европу, Елена Розенмайер более не упоминала о фамильной ценности – хранившемся у неё дневнике поэта. Только ли совпадение? Или таинственный пушкинский дневник остался в Кейптауне?! Быть может, в Йоханнесбурге? Продан ли, утерян ли…

Обстоятельства, неведомые нам, вынудили супругов покинуть Африку. Смею предположить, что причиной столь скорого переезда стала прогрессирующая болезнь Николая Алексеевича: ему требовалось серьёзное лечение (старая рана на голове, полученная в боях за Крым, напоминала о себе болью и ужасными галлюцинациями), а жаркий климат усугублял страдания.

Итак, внучка поэта решительно перелистнула «африканскую страницу» своей биографии.

Парижская мечта

Всё семейство обосновалось в Париже, как казалось, прочно и надолго. Но его главе Николаю фон Розенмайеру год от года становилось всё хуже, и в 1933-м бывший ротмистр после долгого и безуспешного лечения умер в лечебнице для душевнобольных, что в пригороде Парижа. Елена Александровна в одночасье осталась вдовой с дочкой-подростком на руках.

Иван Бунин:

«Потом, как многие, где только не скиталась я с ней! Болгария, Сербия, Чехия, Бельгия, Париж, Ницца…»

На второй год вдовства внучку поэта посетил писатель-эмигрант Иван Лукаш. Автор исторических романов о Древней Руси (к слову, потомок донских казаков: его отец Созонт Лукаш изображён на знаменитом репинском полотне «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» в образе колоритного казака с перевязанной головой), он сотрудничал с эмигрантскими журналами «Иллюстрированная Россия» и «Возрождение».

Вид Кейптауна, где довелось побывать внучке Пушкина. Старинная гравюра

Парижская квартира вдовы Розенмайер поразила писателя своей более чем скромной обстановкой, теснотой и убогостью. Но зато Иван Лукаш оставил живую картинку «сладкой» парижской жизни Елены Александровны, да и несколькими яркими строчками запечатлел портрет её дочери Светланы: «Триумфальная арка в сиреневых дымах как бы парит вдалеке. У этого невысокого старинного дома приятный дворовый подъезд с матовыми стеклами. Я спрашиваю консьержку о госпоже фон Розенмайер. «Да вот её дочь». Девочка лет одиннадцати, светловолосая, с синими смелыми глазами вошла в подъезд. «Вы к маме? Я вас провожу». Старая деревянная лестница винтом. Потёртый коврик… И вот мы на самом верху, в мансарде. Тёмная и очень тесная прихожая, как корабельная каюта, потолок сводом. За прихожей