Наследство черной вдовы - Надежда Соколова

В одежде Шарона изменений не произошло: одна форма сменила другую, чуть темнее цветом.

«Интересно, он спать тоже в форме ложится»? — появилась дурацкая мысль, пока мы втроем спускались по широкой мраморной лестнице в обеденный зал.

— Кладира, — тихонько позвала я, краем глаза заметив шевеление сбоку. Лестница осталась позади, и мы неспешно, величавым шагом, направлялись на ужин.

— Вижу, — так же тихо ответила «сестра». — Да, это Лоран. Внимания не обращай. У тебя впереди общение с женихами. Думай об этом.

Я подавила готовое сорваться с губ ругательство. Это их кастовое общество меня начинало по-настоящему бесить. Не смог родиться в браке? Сам виноват. Теперь считаешься человеком низкого сорта, и никто с тобой за стол не сядет. Врача мне было жалко: мало того, что возлюбленная сбежала, в том числе и из-за него, так еще и никто из приличного общества не желал замечать его. Третьесортный человек, по-другому не скажешь.

За празднично накрытым столом, в удобных креслах с высокими спинками, уже сидели подошедшие раньше обговоренного женихи и то и дело охватывали жадным взглядом золотые трехрожковые подсвечники, мельхиоровые столовые приборы, изысканную посуду из тончайшего фарфора, вытканные из батиста салфетки и накрахмаленную скатерть. Не удивлюсь, если каждый из мужчин уже считал себя, пусть и мысленно, удачливым владельцем всего этого богатства.

— Ронары, — мило улыбнулась Кладира, входя вместе со мной в комнату и направляясь к хозяйским креслам во главе стола, — мы рады приветствовать вас в нашей скромной обители.

Скромной нашу «обитель» нельзя было назвать даже с огромной натяжкой. Женихи, прекрасно понимая это, откровенно заухмылялись. Гордон, сын обедневшей баронессы, был одет более чем бедно по местным меркам: коричневый, даже на первый взгляд протертый на рукавах фрак, желтоватого цвета рубашка, видимо, под цвет фрака брюки. Его внешний вид прямо-таки кричал: «Возьмите меня в мужья, дайте поесть. Я буду хорошим». Донтар, как и Шарон, появился в военной форме темно-синего цвета. И только Нарон постарался выделиться из троих претендентов и обрядился в ярко-зеленый камзол, нежно-салатовую рубашку и черные брюки. «Настоящий попугай. Или павлин», — проворчала я про себя, садясь в кресло во главе стола, рядом с Кладирой.

Первый обмен любезностями, как и традиционное недовольство погодой, я пропустила. Как Кладира умудрялась и есть, и поддерживать светскую беседу, для меня оставалось тайной. Не обладая подобными способностями, я предпочла посвятить свое время поеданию супа с морепродуктами.

— Надолго вы планируете здесь задержаться? — Донтар, как истинный военный, не стал ходить вокруг да около.

— Неделя-полторы, не дольше, — неопределенно ответила Кладира.

— И за это время…

— За это время, — бесцеремонно вмешалась я, оправдывая репутацию Селениры, как взбалмошной и эксцентричной аристократки, мы собираемся насладиться красотами столицы. Выбор я буду делать в своем замке, не здесь.

Так и хотелось добавить: «Вопросы есть?». Судя по недовольству на лицах женихов, вопросов не было. Вряд ли они рассчитывали на необходимость прокатиться за свой счет к замку и обратно. Но меня их нежелание не интересовало: прежде чем сделать выбор, я намерена была самостоятельно ознакомиться с текстом проклятия. После недавнего сна мне нужно было точно узнать, о ком говорил бывший муж Селениры.

— Каким путем пожелает двигаться ронара? — учтиво уточнил Нарон.

— Думаю, мы обсудим этот вопрос ближе к отъезду. Пока же ронара желает развлекаться, — сообщила я. — Поэтому предлагаю вам обдумать этот вопрос и заранее составить план действий.

Шарон, сидевший за столом сбоку, рядом со мной, закашлялся, прикрывая ладонью губы. Да, ему, конечно, смешно, особенно теперь, когда он знает, кто находится в теле Селениры. А вот мне предстояло в течение недели-полутора играть роль прожженной стервы. И я не была уверена, что справлюсь.

Подчиняясь воле черной вдовы, разговор свернул на местные театральные постановки, балы и прочие возможные развлечения. Я внимательно слушала, надеясь запомнить и названия, и места, и фамилии-имена людей из общего круга знакомых.

— Графиня Ланкартеская приглашает всех полюбоваться невиданными животными и растениями, завезенными в ее сад, — сообщила Кладира, выслушав предложения женихов. — Полагаю, мы воспользуемся этим любезным приглашением уже завтра. Надеюсь, ронары, вы составите нам компанию.

Женихи особо довольными таким времяпрепровождением почему-то не выглядели, но спорить не решились.

— Графиня Ланкартеская считается «дамой с хорошим вкусом», — пояснила Кладира, когда мы остались втроем и перебрались в гостиную, балуя себя чаем за накрытым слугами столом, — ни Гордон, ни Донтар не посмеют заявиться к ней в сегодняшних костюмах. А значит, им предстоят траты. Или же они вынуждены будут пропустить данное мероприятие и дать шанс сопернику завоевать тебя.

— Как все сложно, — вздохнула я. — Подковерные игры, интриги. Мир поменяла, а люди не изменились.

— Думаю, люди в любых мирах одни и те же, — хмыкнул Шарон.

— Похоже на то. Очень надеюсь, что Селенире там ничуть не легче, чем мне здесь.

Кладира улыбнулась:

— Сестра всегда умела приспосабливаться к обстоятельствам, но, полагаю, какое-то время ей действительно будет непросто. Наши миры видимо, сильно отличаются.

— В техническом плане — да, — кивнула я. — В остальном же все практически то же самое.

Разговор свернул на мой бывший мир. Говорили мы долго и разошлись по комнатам поздно — на этот раз Кладира решила переночевать здесь, так как утром предстояло множество хлопот.

В гости к графине Миране Ланкартеской принято было являться после обеда, а потому проснулась я относительно поздно, буквально за полчаса до завтрака, от стука в дверь. Стучали, похоже, уже давно, так как с каждой секундой звуки становились все требовательней. «Как бы ногами бить не начал», — подумала я, примерно догадываясь, кто находится за дверью.

— Совесть есть? — хмуро поинтересовалась я, выглядывая в небольшую щелку.

Как и ожидалось, в коридоре стоял Лоран, одетый в свою обычную серую робу. Настроен он был решительно и явно желал выяснить отношения.

— Селенира…

— Я — Светлана, а вот у вас, доктор, совести нет и не было, — я с трудом справилась с зевотой, — забудьте свою любовь и оставьте меня в покое.

Дверь я закрыла аккуратно, хотя было желание стукнуть ею как можно сильней.

В дверь забарабанили с удвоенной силой. Да что ж за самоубийца-то с той стороны?! Ладно, я — существо слабое и безответное, максимум, что сделаю, — сатуэткой с полки приголублю. Но есть же еще Шарон, спящий на этом же этаже. Он артара по стенке размажет.

Удары не прекращались, я всерьез начала опасаться, что несчастное дверное полотно не выдержит и разлетится на куски.