Наследство черной вдовы - Надежда Соколова

Я смутилась. Да уж, храбростью я точно никогда не отличалась. Как и решительностью.

На торжественный прием мы отправились втроем: я, Кладира и Шарон. Щеголяя в украшенных бриллиантами открытых платьях с герцогскими цветами, — синем и зеленом, — мы с Кладирой смотрелись как близняшки. Шарон, в своей армейской форме, из которой он, похоже, не вылезал никогда, рядом с нами выглядел, как строгий дядюшка, снисходительно приглядывающий за молодняком.

Сидя в удобной карете у наполовину занавешенного окна, я смотрела на величественные здания, мимо которых мы проезжали, и тщетно пыталась успокоиться. Меня била сильная нервная дрожь. Что, если я встречу знакомых Селениры? Вряд ли она вела настолько замкнутый образ жизни, чтобы никто при дворе не ведал о роде Ломарских. Как мне держать себя с теми, кого она знала и кто знал ее? А женихи с их алчностью и ненавистью в глазах? А стервозные аристократы? А…

— Не накручивай себя, — раздался рядом тихий голос Кладиры.

Я вздрогнула и обернулась: карета стояла, и мы с сестрой Селениры находились в ней одни.

— Шарон ждет снаружи, — поняла мой немой вопрос Кладира, — прекрати себя накручивать. Селенира смотрела на всех вокруг с пренебрежением, не имела друзей или приятелей и твердо была уверена, что в нее может влюбиться любой мужчина. Думай об этом на приеме и не бойся появления во дворце.

Я кивнула и, облизав сухие губы, уточнила севшим голосом:

— Мы уже приехали?

— Да. Только что. Выходи и держи спину прямо.

«Хорошо ей… Сама в местном террариуме живет давно, знает в лицо всех подколодных змей… А я… Боже, куда я иду… На что я подписалась…», — мысли вертелись в голове по кругу, а я на ватных ногах с трудом поднималась по мраморной лестнице наверх, туда, где ждал, чтобы склониться в поклоне перед новыми гостями, высокий седовласый мажордом.

— Герцогиня Селенира Ломарская с сестрой Кладирой, граф Шарон Лейтерский, — объявил зычно мажордом.

Я на секунду задержала дыхание и, словно прыгнув в обжигающе холодную воду, зашла в просторный, освещенный магическими шарами и украшенный живыми цветами зал.

Герцоги, графы, маркизы, бароны, уж не знаю, какие именно титулы применялись в местной аристократической среде, но все находившиеся в зале люди вели себя так, будто его род происходил от какого-нибудь могущественного бога. Надменность и снисходительность во взглядах и при обращении со слугами поражали. Я вспомнила утверждения замковой книги о демократичных порядках и с трудом удержала скептическую улыбку. Да уж, демократия здесь и не ночевала, на этом приеме так уж точно.

— Ронар, ронары, — на нашем пути появился высокий кряжистый брюнет, одетый в камзол лилового цвета. Рубашка, брюки и туфли черного цвета придавали наряду экстравагантности. Незнакомец ощерился в улыбке, демонстрируя идеальные зубы молочного цвета, — рад, что вы нашли время посетить нас.

«Нас» подчеркивало принадлежность незнакомца к императорскому двору.

— Герцог Нолийский, — мягко улыбнулась Кладира, — рады вас видеть. Вы как всегда задаете моду здесь.

Ах, так вот кто это. Законодатель моды при дворе.

Герцог расплылся в самодовольной улыбке.

— Ронара, мои соболезнования, — спохватившись, повернулся он ко мне с лицемерно жалостливым взглядом. — Держитесь. Все мы будем за Гранью в свое время.

«Утешил», — фыркнула я про себя. Вслух пришлось сухо произнести:

— Благодарю, ронар.

Масленый взгляд прошелся по нашим с Кладирой фигурам сверху вниз, но, видимо, герцог решил, что связываться с носительницами проклятия не стоит.

Мы встали у одного из окон, занавешенного, как и остальные в зале, легким, вышитым золотыми нитями, тюлем.

— Улыбайся, — тихо попросила Кладира.

Я ответила вымученной улыбкой.

— Селенира, — чуть качнул головой Шарон, — не распугивай возможных женихов.

— Нужны они мне, — так же тихо ответила я. — Век бы не видела.

Мои спутники многозначительно переглянулись, но промолчали.

— Ах, ронара, какое горе, какое горе! — к нам с уверенностью танка приближалась пышнотелая матрона, ведущая за руку молодого человека, хилого и болезненного на вид.

Оба они были облачены в наряды коричневых цветов. Одежда немарких цветов, в такой можно появиться дома, но не на императорском приеме. Значит, если я правильно помнила лекцию Кладиры, незнакомцы принадлежали к не особо богатым и совсем не влиятельным низам аристократии. Какие-нибудь безземельные бароны, наверное.

— Баронесса Гарийская, — так же мягко, как и в первый раз, улыбнулась Кладира, мгновенно беря управление разговором на себя, — мы благодарим вас за ваше сочувствие нашему семейному горю. Вы представите нам своего спутника?

Баронесса чуть поморщилась и сразу же расплылась в угодливой улыбке:

— Мой старший сын Гордон, ронары. Умный мальчик, старательный, добрый.

«Как скотину расхваливает», — подумала я, без стеснения разглядывая «мальчика».

Высокий, худой, с желтоватым лицом и тщательно прилизанными волосами, Гордон смотрел на мир обреченно, словно уже произнес слова брачной клятвы и отсчитывал про себя оставшиеся часы. Он, похоже, привык повиноваться матери и теперь не делал ни малейшей попытки изменить ситуацию. Жениться, так жениться. Какая разница. «Что воля, что неволя — все равно»[1], - вспомнила я слова из старого детского фильма. Что ж там, в семье, за ситуация такая плачевная, если баронесса не боится своего ребенка на верную гибель отправлять?

— Рады знакомству, ронар, — пока я размышляла, Кладира продолжала общаться с семейством Гарийских, — надеемся увидеть вас у себя завтра вечером.

Судя по всему, на этой фразе общение заканчивалось, потому что баронесса, тщетно скрывая недовольство, вместе со своим сыном отправилась куда-то вглубь зала.

— Завтра? — негромко уточнил Шарон. — Не рано ли?

— Первый визит еще ничего не значит, — ответила чуть задумчиво Кладира. — Селенира, ты не передумала насчет танцев?

— Нет, — качнула я головой. О танцах мы договорились еще вчера: не зная элементарных движений, я должна была твердить всем, что из-за траура отказываюсь выходить на танцпол, — не сегодня точно.

Мажордом объявил появление в зале императора с детьми, и мы прервали общение. Стояла наша троица не осбо близко к трону, потому и видно было далеко не все.

Среднего роста, чуть полноватый, император Шоварис оказался мужчиной симпатичным и харизматичным. Правильные тонкие черты лица, модная прическа, придерживаемая золотой тиарой, идеально сидящий наряд, умение держать себя на публике — все это, несомненно, привлекало к нему внимание.