Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов

— Там есть новый парень, Пол Гаскойн, он просто супер, он все сделает.

Вернулся Михаил:

— Ну пойдем, спаситель, угощу тебя пивом.

Кирилл деловито засовывал пачку сигарет в карман, ясно было, что он уже собрался.

По дороге в редакционный бар друзья объяснили Маякову, что Михаил два месяца работал над большим материалом о молодежных бандах. Важным пунктом статьи было то, что на первый план выдвигается группировка «сальники» (тут Антон снова встрепенулся, но от смущения промолчал) и свое первенство она доказала в ходе битвы с другой бандочкой. Но вот совсем было непонятно, как «Сальники» попали на это место. Нежданный гость помог найти ответ.

Михаил накрыл поляну — три бутылки пива, графинчик водки и два бутерброда с колбасой. Уже проголодавшийся Антон с тоской посмотрел на заставленную салатами витрину, но инициативу проявлять не стал.

Кирилл с видимым интересом проглотил первую и запил ее пивом.

— Скажи, Антон, а вот ты прямо по-настоящему хочешь стать журналистом? — Михаил выпил первую менее алчно, чем Кирилл.

Антон, ошалев от первой в жизни водки, согласно кивнул.

— Зачем?

— Мне нравится писать, есть что сказать, — слова приходили сами по себе, это было хорошо, а плохо то, что они казались какими-то дурацкими. — Я вижу себя автором статей… Может, есть вакансия?

— Это твоя желаемая позиция, а не соответствие реальности. Таких тысячи по улицам ходят, а скоро будут десятки тысяч, стоит только компьютеры раздать в частное пользование, — что, всем место на полосах давать? — Кирилл спешно наливал вторую.

Михаил цедил пиво и с интересом посмотрел на Антона.

Антон смутился и тут же выпил. В голове зашумело еще сильней.

— Есть варианты, — Кирилл сокрушенно вертел в руках внезапно опустевший графинчик. — Только тут вариант исчерпан, у тебя в гонорарной кассе ничего, Миша, нам бы еще грамм по сто.

— Нет, — с досадой отрезал Михаил, ранее не проявлявший видимого интереса к водке.

Антон, изнемогая от восторга, достал из кармана два припасенных на совсем другие цели червонца:

— Вот, только давайте что-нибудь поесть возьмем.

Кирилл строго посмотрел на юнца:

— Закуска мутит разум, ну ладно, раз уж ты съел свой бутерброд, купим тебе еще один.

Следующие полчаса Антон изо всех сил старался не опьянеть окончательно. Пил по половинке. Кирилл был этим доволен.

— Знаешь, а мы тебя возьмем постажироваться, ну если хочешь, конечно, — слова Михаила вырвали Маякова из начинавшегося полусна.

— У тебя есть два качества, без которых журналист не журналист, и это вовсе не умение писать, которым, как ты, наверное, считал, обладаешь, — Кирилл неожиданно стал говорить лютым басом. — Ты наблюдательный и у тебя хорошая память, это очень важно, остальному учат.

— А еще ты везучий, потому что и вчера, и завтра от тебя не было бы никакого прока, а вот сегодня ты пришелся в кассу, — Михаил тоже почему-то забасил.

— Ну и не жадный, — Кирилл долил графинчик. — Однако и сей источник иссяк, пора принимать меры.

Потом их угощал человек из другой редакции, который сначала косо посмотрел на Антона, но, оценив его утомление, помягчел. К тому же, как веско отметил Кирилл, «парень уже проставился». Потом они пили портвейн где-то на скамейке за редакцией. Потом Антон, запинаясь об асфальт, брел домой. Лавочка около подъезда гостеприимно звала к себе. Маяков присел только на секунду, но проснулся, когда стемнело, Сергей Владиленович сердито тряс его за плечо.

Утро было неприятным. Мать, демонстративно не разговаривая с сыном, пронесла через комнату на балкон свежепостиранную рубашку — Антон вспомнил, что блевал. От отца, курившего на кухне, явно ничего хорошего ждать не стоило. Вчерашний день казался безрассудной тратой времени и денег. Какая там стажировка. Пора было вставать и следовать на экзекуцию, но тут зазвонил телефон.

— Да, вас слушают. Антона Маякова, а кто его спрашивает? Из редакции, что, серьезно? Да, сейчас, одну секунду, нет, он не спит. — Отец заглянул в комнату: — Антон!

Второй раз звать не пришлось.

— Ну что, проспался? — голос Кирилла звучал радостней и мощней хорошего гитарного соло. — Я догадывался, в каком состоянии ты пришел домой, поэтому подстраховал, так что подтягивайся часам к двум, подумаем, как дальше с тобой быть.

Антон бережно повесил трубку. Родители смотрели на него с большим интересом. Аналогичный случай был весной, когда всей семьей ходили на премьеру «Такси-блюз»: Сергей Владиленович лихо, как со своим старым другом, поздоровался с режиссером Лунгиным, а Антон — с Петром Мамоновым, которого видел на концертах «Звуки Му». Разница была в том, что Лунгин знал, с кем здоровался, а Мамонов улыбнулся мальчишке из вежливости.

На этот раз не надо было ничего приукрашивать и додумывать. Плавный рассказ крайне вовремя подкрепил стакан чая.

— Написал статью, отнес в редакцию, поговорил с людьми, принес пользу, ты ли это, Антон? — с неожиданно доброй иронией спросила Раиса Николаевна.

— Надо бы тебя потренировать водку пить, раз уж ты по редакциям взялся таскаться, — практически серьезно сказал Сергей Владиленович.

— Вот уж тренер нашелся, мастер спорта просто, — хмыкнула мать.

— Международного класса, — ухмыльнулся отец.

— Я мыться, — Антон рванул в сторону ванной.

Завтрак ему был теперь обеспечен.

Все хорошее только начиналось.

1994 ГОД

Дмитрий Хубариев

(РОССИЯ — КАМЕРУН, 6:1)

— Едет мужик на машине, видит — монашка голосует, молодая такая, ну подобрал. Едут себе дальше, давай мужик монашку на отсос разводить, он типа фартовый и все такое, а она ему и говорит: отсосу, если ты холостой и в Христа веришь. Он ей поклялся. Тормознули в тихом месте, она отчмокала, он ей, простите, я обманул, женат и вообще еврей. Она такая: я тоже, мол, обманула: меня зовут Валерик и я еду на тусовку гомосеков.

Семь голосов грохнули на пять комнат и кухню. Молодой Колька чуть не навернулся со стремянки: