Влюбиться в эльфа и остаться в живых - Александр Талал

Женя не заметил, как начало смеркаться, как он оказался в парке на Воробьевых горах и как Катя замедлила шаг, оказавшись в трех метрах перед ним. Женя обмер, вспотел и присел на корточки, притворяясь, что возится со шнурками, чтобы снова отстать. Но было поздно. С ним заговорили тихим, холодным, низким голосом.

– Что тебе от меня надо? Тебе что, закон не писан?

Подняв лицо в свет фонаря, Женя нарисовал на нем удивление. Катя остановилась, но стояла к нему спиной, руки в карманах плаща. Диалог пошел, теперь проще.

– Я вообще-то обычно на красный не перехожу, – Женя выпрямился и хотел подойти поближе, но Катин голос стал еще жестче:

– Стой там.

Женя замер.

– Я просто познакомиться хотел.

– Что хотел?! – эта фраза вызвала у Кати такое неподдельное изумление, что она сама нарушила созданные ею же правила и развернулась к нему. – Зачем?!

– Ну… Зачем знакомятся?

– Ты откуда такой взялся? С Луны свалился? Тебя убьют, а меня накажут, вот и все знакомство!

– Кто накажет?

Словно в подтверждение Катиных слов, между ними втиснулись трое, возникшие неожиданно из сумерек. Долговязый в картузе угрожающе насвистывал. В Женином сознании всплыла сцена десятилетней давности в ЦПКиО; только теперь родители не придут на помощь. Возможно ли, что это – одни и те же люди? Ни шрама на щеке, ни выбитых зубов тогда не было, и, кажется, их было четверо.

– Привет, Кать, – сказал долговязый, пока беззубый крепко взял Женю за капюшон и держал как на поводке. – Ты иди. Мы от Макара Филипыча. Все будет нормально.

– Отойдем, поговорим? – беззубый потянул Женин пуловер.

Катя помялась и впервые, как показалось Жене, посмотрела ему в глаза без – чего? Страха, ненависти, презрения? Без той странной эмоции, для которой он тоже затруднялся подобрать слово.

– Ребят… Вы не трогайте его, ладно? Он, по-моему… Он просто не знает.

Бутовские переглянулись и загоготали на тему какой-то своей междусобойной сатиры, а парень со шрамом, не выпуская изо рта зажатую зубами сигарету, процедил:

– Не переживайте, ваше высочество, – чем вызвал вторую волну хихикания и похрюкивания, на этот раз с дружелюбными оттенками. Помявшись, Катя снова посмотрела Жене в глаза, очень серьезно, захотела что-то сказать, но при троице не решилась и повернулась, зашагала прочь, не оглядываясь. Притихнув, парни дождались из уважения, пока Катина фигурка покинет озерцо света под ближайшим фонарем и растворится в сгущающемся вечере. В следующий момент Женю уже волокли подальше от дорожки; кто-то подхватил его за ремень и почти нес; беззубый поддерживал за капюшон, чтобы Женя не волочился головой по земле раньше времени. Из своего диагонального положения Женя пытался разглядеть, что происходит вокруг – может, кто-нибудь вмешается; неподалеку со скамейки вскочила парочка и спешно удалилась в сторону набережной. Бутовские молча пыхтели.

Оттащив его в гущу деревьев – Женя видел теперь, что его ремень держал коренастый со шрамом и все еще с сигаретой в зубах, которая бойко вспыхивала и гасла в ритм его частого дыхания, а долговязый прогулочным шагом следует рядом – его не очень нежно положили на землю, а затем, встряхнув, поставили на ноги. Долговязый угрюмо глядел из-под козырька картуза и позвякивал цепью. Женя понимал, что это – какое-то шоу по устрашению, но актеры играли убедительно, и к тому же в программу устрашения могло входить запугивание физическое.

– А что это вас много так? – он решил, что попытается надавить на «слабо» и вызвать кого-нибудь на справедливый поединок, а там как получится, но тут же получил в живот от беззубого сбоку. Дыхание перекрыло на пару секунд; Женя постарался не очень-то показать боль и силой воли преодолел рефлекс согнуться пополам.

– Наши девчонки – они наши, понял? Тебе своих не хватает? – долговязый перекинул цепь из одной руки в другую, потом бросил ее кому-то за Жениной спиной. Только теперь Женя заметил, что беззубый не спеша заходит с тыла. Нужна была новая тактика, и быстро.

– Слушай, а ты когда-нибудь влюблялся? – спросил Женя у долговязого, взывая к его глубоко запрятанной тонкой натуре или хотя бы инстинкту продолжения рода. Ему даже показалось, что долговязый задумался о прекрасном. Цепь вдруг оказалась у него на шее, его дернуло назад. Он ухватился за холодный металл обеими руками и что было сил потянул цепь вниз, но оказался в неудобном положении, в котором был совершенно беспомощен – полусогнутые ноги, тело выгнуто назад, чтобы удерживать равновесие и не рухнуть навзничь, пришлось напрячь спину до боли в мышцах и балансировать на каблуках. Встав зачем-то в боксерскую стойку, коренастый со шрамом подскочил к нему, продемонстрировал пару выпадов в воздухе, от которых Женя не смог бы защититься при всем своем желании, затем пару ловких уклонов, словно сам себя старался убедить, что борьба идет равная и справедливая, с достойным соперником, и, вломив Жене правой в подбородок, деловитой трусцой отбежал прочь с таким видом, как будто только что прозвучал гонг, раунд закончился в его пользу, но теперь ему пора было в свой угол. Сзади колено беззубого ткнуло Женю между лопаток и спасло от падения.

– Разговаривать здесь буду я, – сквозь искры, посыпавшиеся из глаз и, несмотря на идиоматическое выражение, похожие больше на голубые молнии, Женя разглядел, что долговязый достает из кармана кастет. – Разговор пойдет о том, Степанов, как я вашего брата люблю.

Во рту стало кисло, затем солено; первоначальный шок от удара угас, и щека изнутри горела там, где ее рассекло о нижние зубы. Женя попытался сплюнуть кровь, но цепь на шее сковывала движения, и кровавая слюна потекла по подбородку. Теперь он понимал, что дело серьезно, что неизвестно, сколько актов в этой пьесе, будет ли антракт и досидит ли он в зрительном зале до ее окончания, – но все еще храбрился.

– У меня нет брата.

Ему казалось, что эти слова он произносит дерзко и с вызовом, даже с фаталистичной иронией несгибаемых, но в собственном голосе ему послышалась дрожь, и тон звучал на пол-октавы выше обычного. Долговязый уже продевал пальцы в отверстия кастета. Стальной кулак крепко сел на костяшки. Бутовский со шрамом азартно сплюнул. Женя почувствовал, как цепь затягивается еще туже, словно фиксируя на креплениях боксерскую грушу. Если все же бывают чудеса, почему бы одному из них не случиться сейчас, в этот как нельзя более подходящий момент? Или же в этом и заключается коварство зла и несправедливости? В ложной надежде, сокрушив которую утраиваешь причиненную боль? Он зажмурился.

И вздрогнул, как от ожидаемого удара, когда в напряженной тишине прозвучали слова:

– Кать, ну тебе же сказали?

Женя прислушался. Действительно, к ним приближались тихие, уверенные шаги – ее шаги. На темном экране закрытых глаз возник яркий всполох, будто ему в лицо посветили фонарем. Женя осторожно приподнял веки. То, что произошло дальше, произошло за считаные секунды.

Свечение исходило от Катиного запястья; Женя решил, что это ее металлический браслет с шипами поймал на себе свет фонаря под каким-то особо удачным углом. Во второй руке, вытянув ее перед собой, Катя держала флакончик, похожий на обычный крохотный бутылек с духами или лаком, и шагала прямо на долговязого. Пока что сцена была хоть и странноватой, но не сверхъестественной. Чудеса не заставили долго себя ждать.