Ты моё дыхание - Ева Ночь

Это не те отметины, что оставил клиент пару дней назад. Те, на запястьях, никуда не делись. Она их прикрыла широкими браслетами. А об этих то ли забыла, то ли не сочла нужным прятать. Но, судя по тому, как она маскирует прежние, вряд ли бы оставила их без внимание. Скорее всего, понадеялась, что рукава футболки скроют синяки.

Да так и есть. Она просто не учла, что ей придётся много двигаться и вольно или невольно, руки её оголяются.

Кто он, этот урод? Входит ли он в её «нас»? Если да, то куда смотрит Михайловна? Она боевая старушка и вряд ли позволила издеваться над девушкой.

Кажется, мне окончательно снесло башню. Все эти догадки, подозрения, вопросы перемешались в голове. Дикий коктейль, с которым я обязан справиться.

Она походила на шараду. Пугливая, но смелая. Хрупкая, но гибкая и сильная. Постоянно сопротивляющаяся и не дающая о себе заботиться.

Не потому что набивает цену. У всех её поступков, сомнений и страхов есть причины. И я только убедился в своём желании, разгадать каждую из них. Я смогу это сделать.

На какие-то жалкие минуты я потерял её из виду. А потом получил удар под дых. Так, что в глазах заискрило и в голову шарахнуло, будто мне на затылок кирпич упал.

Она сидела за столиком и улыбалась. Так улыбалась, что у меня дыхание остановилось. Улыбалась этому хлыщу… Тому самому, из-за которого Аллу Жалейкину, нынче Драконову, выгнали с работы.

Какого чёрта?! Я его и так с трудом переносил, а в этот миг возненавидел всей душой. Так бы и врезал, чтобы перевернулся в воздухе раза три. Или четыре. А лучше – сто пятьдесят раз и отчалил куда-нибудь подальше в дикие космические пустоши.

Софья

Я ещё со времён работы официанткой всегда старалась казаться незаметной. При моём цвете волос и росте за метр семьдесят – это почти невозможно, но не провоцировать самцов взглядами, многообещающими улыбками – этому я научилась очень быстро.

Когда ты полностью погружён в работу, но постоянно начеку, то опасных ситуаций возникает намного меньше.

Отстранённость, вежливость, умение молчать – прекрасные качества. Не могу сказать, что они у меня в крови, но практика и работа над собственным характером даром не прошли.

– Посиди со мной, – прикосновение чужих пальцев подобно ожогу. Не потому что он меня впечатлил, а потому что я не очень жалую чужие прикосновения, особенно, когда я их не жду.

Я мягко освобождаю руку и поднимаю глаза, чтобы вежливо отказать. Альбина объяснила, что нам разрешается посидеть в зале и поговорить с клиентами, если они изъявляют такое желание.

– Это не обязаловка, – легко махнула она рукой, – никто не может и не имеет права тебя заставить сидеть, разговаривать, слушать чьито откровения, но мы нередко делаем это. Начальство поощряет. Наша «Лагуна» претендует на звание домашней. Людям нравится, они приходят снова. Ничего лишнего себе не позволяют, а если переступают черту, то теряют дом. Практически бездомными становятся, – смеётся она зажигательно, но за этим смехом я слышу уверенную твёрдость.

У них так принято, но я не собиралась быть чьим-то «случайным попутчиком». До тех пор, пока не подняла глаза на человека, который меня остановил возле своего столика.

Он был точно таким, как я его себе представляла. Жак Паганель, сошедший со страниц Жюль Верна и каким-то чудом попавший в «Голубую лагуну».

Высокого роста – это легко угадывалось по длинным ногам, что не помещались под маленьким столиком. Худой, но очень приятной наружности. Чуть рассеянный взгляд, стильная стрижка, невероятно длинные пальцы, что охватывали стакан с соком.

Современный Жак Паганель в тёмных джинсах и водолазке под горло. Ему не хватало очков в тонкой оправе для завершения образа.

– Пожалуйста, посиди со мной, – повторяет он просьбу, – совсем немного.

И я, как зачарованная, падаю на стул. Улыбаюсь ему, понимая, что краснею. Он такой милый. И такой одинокий.

Не знаю почему, но мне его жаль.

– Ты здесь новенькая, правда?

– Правда, – складываю руки на коленях, потому что должна их куда-то деть.

– Тогда давай знакомиться. Меня Паша зовут.

– А меня Софья.

Он опускает взгляд, я вижу, как он сглатывает, как трепещут длинные ресницы.

– Мне… просто поговорить, не бойся. Или помолчать. Не знаю даже, что нужнее. Я не пьян, не… в общем, вполне благополучный во всех отношениях. Давай я закажу тебе что-нибудь, – поднимает мужчина глаза. В них – мольба и какое-то отчаяние.

– Нет, – качаю я головой, – ничего не надо. Я посижу и послушаю. Может, буду убегать ненадолго: работа.

– Я понимаю, – кивает он поспешно и облизывает губы. – У меня всё в порядке, правда. Просто иногда невыносимо быть одному. А ты… у тебя глаза добрые.

– Ну, разве что, – смущаюсь я до слёз. – Я не очень хороший собеседник. У меня гораздо лучше получается с маленькими детьми. А со взрослыми – так себе. Особенно с мужчинами.

Он снова нервно передёргивает плечами, тянет сок через трубочку.

– Считай, что я подруга. У тебя же есть подруга?

Он меня озадачил.

– Есть, – живо вспоминаю Дашку и невольно улыбаюсь.

– Вот и не заморачивайся. Я не она, конечно, но представь, что… и станет намного легче общаться.

Я хотела сказать, что мне не тяжело. Что я и не собиралась напрягаться. Что с Дашей мы тоже общаемся немного странно, но в дружбе важнее эмоции и чувства, они гораздо правдивее слов. Но ничего произнести не успеваю. Всё, что смогла сделать – только губы разомкнуть.

– Софья? – вздрагиваю от вкрадчиво-бархатного голоса.

Вздрагивает и мой собеседник. Я вижу, как дёргается его кадык даже через ворот водолазки. И глаза… остановившийся взгляд, в котором сквозит ещё большее отчаяние, чем раньше.

– Костя? – оборачиваюсь я, чувствуя, как неровно бьётся сердце.

Я ожидала выговор. Испугалась, что неверно поняла Альбину и поступила неправильно. В такие моменты здравый смысл прячется под кроватью в самый тёмный угол.

У Кости нормальное лицо. Обычное, спокойное. Разве что черты чуть острее. Но с перепугу и не такое может показаться.

– Всё в порядке? – спрашивает он и пристально рассматривает меня, словно что-то потерял и хочет найти.

– Да, – говорю чуть тише, чем хотелось бы.

– Какие-то проблемы? – переводит взгляд Костя на Павла.

– Нет, – опускает тот глаза и нервно сглатывает. – Нет, всё хорошо.

– Приятного вечера, – вежливо склоняет Костя голову. – Софья, на минутку.

Я кидаю на своего несостоявшегося собеседника извиняющийся взгляд и поспешно поднимаюсь.