Ты моё дыхание - Ева Ночь

Вовка заметно веселеет.

– Это ты хорошо придумала, – машет руками в сине-белых варежках. – Но тогда мне нужна лопатка. Купишь?

– Куплю, – обещаю, прижав руку к сердцу. На лопатку точно денег хватит, а Вовке – радость.

Мы гуляли в парке неподалёку от дома.

– Гляди: белочки! – шепчет восторженно Вовка и замирает, вытянувшись. Сверкает карими глазами. Щеки у него румяные, как яблочки.

Мой маленький медвежонок. Самый любимый мальчик на свете.

– В следующий раз принесём белочкам покушать? – спрашивает он меня, когда белки унеслись по своим очень важным беличьим делам.

– Договорились, – обещаю я Вовке, и мы отправляемся в поход за горячим чаем и круассанами. Ему нравится перекусывать в людных местах и наблюдать за людьми.

Телефон звонит не вовремя: мы как раз дорогу на светофоре переходим, поэтому я отвечаю не сразу. А он всё трезвонит и трезвонит, что невольно повышает мою нервозность и тревогу.

Софья

Три пропущенных. Толик. Я бы могла догадаться, кто это такой настырный. Нехорошо сжимается в солнечном сплетении. Я не хочу ему перезванивать. И пока я мучительно думаю, как поступить, он звонит в четвёртый раз.

– Здравствуй, Соня, – рокочет он довольно. – Да ты просто неуловимая, птичка. Никак не могу тебя поймать.

Птицелов, ага. Прилипчивый амбал с повадками охотника.

– Здравствуй, Толя, – отвечаю ему достаточно ровно, стараясь не выдать настоящих эмоций, что обуревают меня от его звонков. – Ты прости, но вчера я работала, поэтому не имела возможности ответить. А сегодня я занята.

– Работала? – вмиг настораживается он. – Ты где-то ещё работаешь? Ведь твоя смена в «Лагуне» сегодня?

– Сегодня у меня выходной, – я не могу скрыть своей радости. Это выше меня.

– Тогда встретимся? Ты где? – слишком быстро задаёт он вопросы, словно хочет застать меня врасплох, но я всегда начеку, поэтому говорю со всей твёрдостью, на которую способна:

– Толик, ты извини, но у меня были и есть планы, которые я нарушать не собираюсь. Все выходные я посвящаю ребёнку. Я обещала ему, а свои обещания стараюсь не нарушать.

– Ребёнок? – кажется, он растерян. – У тебя есть ребёнок?

– Да, у меня есть ребёнок, – снова говорю очень веско, чтобы он не сомневался, и с наслаждением отрываю телефон от уха, подставляя его поближе к Вовке, что танцует от нетерпения:

– Ну ты скоро? – торопит меня Вован. – Все круассаны съедят без нас! И я замёрз, между прочим, а ты всё болтаешь и болтаешь!

Он возмущается и немножко ноет с той секунды, как мы перешли дорогу и я ответила на телефонный звонок.

– Потерпи немного, – сжимаю я Вовкину влажную варежку. Пальчики небось замёрзли у него… – Сейчас я закончу разговор, и мы выпьем чаю, купим круассанов и булочек.

Я подношу телефон к уху, а в ответ мне – гробовое молчание. Видимо, мы с Вовкой Толика впечатлили. Если б я знала, что его так легко можно напугать пятилетним мальчишкой, уже б давно испытала это, как оказалось, грозное оружие массового поражения.

– Всего доброго, Анатолий, – вежливо говорю я. – Хорошего тебе дня!

Он молчит. Только какой-то непонятный звук издаёт. Убила наповал, – думаю удовлетворённо и с наслаждением нажимаю на «отбой».

– Пошли, голодающий, – подталкиваю я Вовку к кафе и открываю перед ним дверь.

Настроение у меня улучшилось. Мир снова засиял красками, а Вовкина довольная мордашка грела мне сердце получше душистого горячего чая.

Мы купили булочки и круассаны для Михайловны. Мы приобрели яркий пакет и замечательную оранжевую пластмассовую лопатку, чтобы набрать снега, и очень довольные отправились домой.

– Снег наберём на клумбе возле дома. Там он белый и нетронутый почти, – увещевала я Вовку, что хотел рыться везде и переживал, что пакет нужно было купить побольше, а то бабушка Алина не сможет по-настоящему снегу порадоваться.

Я скромно промолчала, что до этого он хотел всего один снежок слепить, а теперь ему и кулька снега стало мало.

Он не жадный, Вовка. Но есть в нём эта черта: хочется всего и побольше, про запас. У него душа широкая, но после всего, что нам пришлось пережить, появилось вот это: желание наесться впрок, припрятать на всякий случай, набрать побольше, а вдруг не хватит?

И это понимание болью бьётся в сердце. Я не смогла уберечь его от потрясений. Но мне кажется, всё ещё можно исправить, и со временем он забудет о плохом, снова станет мальчиком, что щедро делится всем, что у него есть, и перестанет походить на запасливого хомячка.

Я не сразу её заметила – машину Громова. Может, потому что он её на стоянку возле дома поставил, а не торчал рядом с подъездом. Зато самого дона Котю увидела сразу, как только мы завернули из-за угла.

Он стоял возле лавочки и доставал телефон из кармана куртки. Голова непокрытая. Холодно, наверное, но Костя даже капюшон не накинул.

Вначале гулко забилось, зачастило сердце в груди. Но не тревожно, не испуганно, а… как-то непонятно. Я вроде и не ожидала его увидеть, и в то же время… обрадовалась?..

И вот этой мысли почему-то испугалась, даже в пальцах неожиданно закололо. Что он здесь делает? Вот уж точно не Михайловну навестить приехал. Что-то случилось? Опять аврал и нужно выйти на работу? Откажу.

Мы с Вовкой и так мало времени проводим вместе. Это только наши дни. А впереди – пятидневка. Мальчишке ещё выдержать её надо. Он у меня хороший, конечно, истерики устраивать не будет. Но я знаю: Вовке очень тяжело даются эти долгие дни ожидания, когда приходится быть от меня вдали.

Костя оборачивается на Вовкин вопль: ребёнок наконец-то увидел цель – клумбу, где можно набрать снега. Его сейчас больше всего процесс интересует и возможность новой яркой лопаткой помахать.

Громов смотрит на нас пристально. Переводит взгляд с Вовки на меня и обратно. А я во все глаза наблюдаю за Громовым. За выражением его лица.

Он смотрит с интересом, спокойно.

Я некстати вспоминаю реакцию Толика. Становится смешно и немного грустно.

– Привет, Софья – говорит Костя, как только я подхожу к нему. Изо рта у него вырывается пар. Уши красные от мороза. Почему-то я на это обращаю внимание.

– Здравствуй, Костя, – смотрю ему в глаза, а затем оборачиваюсь на Вовку, наблюдаю, как он орудует лопаткой, нагребая снег в пакет. У него не сразу получается. Но малыш смышлёный, моментально понимает: пакет лучше грузить в лежачем положении.

– Подрабатываешь няней на выходных? – кивает Громов на Вовку.

Я оборачиваюсь и снова смотрю ему в глаза.

– Нет, – отвечаю с достоинством. – Это мой ребёнок.