Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов

Действительно, давно известно, что «в слове «ученый» заключается только то, что человека много учили, но из этого еще не следует, что он чему-нибудь научился». Но даже если он и научился чему-то в своей области знания, создал какую-нибудь (чаще – выморочную, к которой даже коллеги-специалисты относятся с большой долей скепсиса) теорию. Это еще не значит, что он умнее простолюдина, культурнее его (просто народная культура иная, чем культура «верхов») или глубже его понимает жизнь. Но общество признает «сложные» знания, доступные лишь избранным, и отдает им преимущества в своей иерархической структуре. В почете оказываются, например, создатель квантовой физики, хотя она невозможна по определению (ибо физика занимается непрерывными процессами, а квант – это порция, прерывность). Или творцы теорий «большого взрыва», «расширяющейся Вселенной», пытающиеся ответить на неразрешимый вопрос, очень популярный у нас в 1930-е годы: «Было ли начало и будет ли конец мира?» При этом забывая, что наука, пытающаяся объяснить бесконечное, все-таки строится на конечном множестве наблюдений. (Поэтому заранее можно сказать, что в результате запуска «Большого адронного коллайдера» ученые не узнают ничего существенно нового, хотя на эту игрушку израсходовано больше 10 миллиардов долларов.) К тому же разряду следует отнести теорию «ноосферы» и пр. (Действительной «ноосферой» стал Интернет, постепенно вбирающий в себя все, что было записано буквами, нотами, красками и т. п. Ну, а то, что там наряду с бесценными сокровищами встречается множество мусора, – это тоже характеристика человеческого разума на данном этапе его становления.) Кроме того, подлинные открытия получают признание спустя много лет, чаще – после смерти их авторов.

Дело подчас доходит до того, что автор опубликованной книги предупреждает: цитирование ее полностью или частично допустимо лишь с его письменного разрешения. Спрашивается, зачем же он тогда свою книгу публиковал? Если, например, кто-то не согласен с автором и хочет с ним полемизировать в печати, то, чтобы привести его неверное суждение, он должен испросить у автора разрешение? А он его не даст. И что же? Автор гарантированно защищен от публичной критики?

Справедливое решение должно быть в принципе таким: если автор публикует свое произведение и получает за него гонорар, то оно становится общественным достоянием (но он сохраняет право на неприкосновенность формы и содержания своего творения). Должен быть выработан механизм участия автора в доходах от переиздания его произведения. (Недопустимо, когда автор издал произведение малым тиражом и получил скромный гонорар, а дельцы, осуществившие переиздание, заработали много больше автора.) Но никакие наследники имущественных прав на произведение умершего творца иметь не должны. И авторы не должны беспокоиться насчет обеспечения своих наследников. В новой России никто не останется без средств к существованию. Несовершеннолетние дети будут получать пособия, старики и инвалиды – пенсии, всем трудоспособным будет обеспечена работа. Ну, а на обеспечение жизненного уровня выше, чем у прочих граждан, наследники должны потрудиться сами.

Кстати сказать, это часто будет и в интересах творца. Можно вспомнить, как после смерти одного знаменитого ученого в области железнодорожного транспорта комиссия по изучению его творческого наследия решила опубликовать его труды в двух томах: в первом – ранее публиковавшиеся в разных изданиях, а во втором – его еще не публиковавшиеся рукописи. Узнав об этом, наследники заломили за рукописи такую цену, то комиссия отступилась. Вышел только первый том. С того времени прошло более полувека. Кому сейчас нужны эти рукописи, уже совсем устаревшие?

Сколько нужных людям произведений ушедших из жизни творцов так и не увидят света из-за алчности «наследников»!

В авторском праве в его современном виде больше всего заинтересованы хапуги, а, глядя на них, вынуждены вступать в эту игру и подлинные творцы. Как замечает писатель Михаил Веллер, «к сожалению, эту жизнь серпентария следует рассматривать как нормальный литературный процесс».

Именно Россия должна положить конец этому серпентарию, паразитированию на произведениях ушедших из жизни творцов. И, можно надеяться, это будет сделано.

Кажется, академику П. Л. Капице принадлежит выражение: «Наука – это удовлетворение любопытства ученых за счет государства». Ему тогда возражали: «За то, что ученому предоставлена возможность заниматься наукой, он не только не должен претендовать на высокую зарплату, но должен бы и сам за это платить». Надо как-то разобраться с этим парадоксом.

Если ученому платить мало, он уйдет в другую сферу деятельности (может быть, потому, что не был настоящим подвижником науки?). Не удастся и вернуть тех ученых, что уехали на Запад в поисках лучших условий жизни и труда и работают на укрепление его мощи. Если же платить много, то места в исследовательских институтах займут любители больших денег, и истинным ученым туда не пробиться (примеров такого рода, увы, предостаточно). Хорошо платить за высокий результат? Известно, что к такой работе в качестве соавторов, а то и единственных авторов примазываются чиновники от науки и дельцы разного рода.

Подготовку нужных кадров рабочих и специалистов государству придется взять на себя, потому что частник, ориентирующийся на потребности рынка, чаще всего сиюминутные, не в состоянии предугадать, какие трудовые ресурсы потребуются стране и в текущем году, и на десятилетие вперед. А задача эта очень трудная. Еще покойный Александр Зиновьев писал: «западный человек – это психологически примитивный, но исполнительный робот, а наш – внутренне сложный лентяй». А за годы разрухи три поколения юношества воспитывались в обстановке всеобщего поклонения мамоне и получили ущербное образование. Как из них готовить работников XXI века?

В условиях сверхсложного производства и стремительного роста спроса на высококвалифицированный труд забота о человеке становится рентабельной даже с позиций прожженного собственника. Поэтому каждого частника обяжут обеспечить приличный уровень оплаты работников и разрешить создание на предприятии профсоюза, который будет отстаивать их интересы.

Но главное – это наведения порядка в народном хозяйстве, всесторонний учет и контроль, и вдобавок – ответственность. Вот вам и радикальное средство против коррупции. В части разработки механизмов такого контроля уже были предложения многих авторов.

В статье О. Пчелинцева предлагалось ввести контроль над ссудным капиталом и инвестициями, обеспечить ликвидность для всего народного хозяйства, а не только для узкой группы привилегированных банков, сохранить частную собственность только в сфере малого бизнеса: «мелкая собственность должна быть частной, средняя – коллективной, а крупная – государственной».

Для исправления ошибок, допущенных при приватизации, он предлагал простой критерий:

«повысились ли в результате приватизации эффективность и конкурентоспособность производства? Если нет, значит, проблема эффективного собственника не решена, и предприятие должно вновь перейти – временно или постоянно (если речь идет о естественной монополии или предприятии-получателе ренты) – под контроль государства». При этом «…реальные активы предприятий должны оставаться только коллективной собственностью (то есть не подлежащей дележу собственностью корпорации в целом)».