Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

– Уэльсский кролик? – предложил я. – Он здесь довольно вкусный.

Де Гранден рассеянно кивнул, рассматривая пару, сидящую за соседним столиком. Как только официант принес нам выпить, он прошептал:

– Взгляните, пожалуйста, друг мой Троубридж. Скажите, что вы думаете о них.

Девушка была, как говорится, «отпадной». Высокая, изящная, красивая, она была одета в платье черного цвета, без единого намека на украшения, за исключением нитки маленького жемчужного ожерелья на тонкой и довольно длинной шее. Ее волосы были ярко-каштанового, почти медного цвета, и заплетены вокруг ее головки в греческую корону, и в этой огненной рамке ее лицо казалось каким-то причудливым цветком на высоком стебле. Ее темные ресницы, карминовые губы и бледные щеки представляли интересную комбинацию.

Когда я украдкой снова бросил на нее взгляд, мне показалось, что на лице ее застыло смутное, безумное выражение нереальности. Ничего определенного, просто сочетание ряда факторов, которые проникли сквозь оболочку моего чисто мужского восхищения и отозвались на многолетний опыт практикующего врача. Характерная синева лица, которая означала «интересную бледность» для непрофессионала, но для врача – вызванная неправильным притоком крови; легкое напряжение мышц вокруг рта, которое давало ей прекрасные пухлые губы; едва заметная ретракция[283] на стыке щек и носа, что означало усталость нервов или мышц, возможно, и то, и другое.

Восхищение и диагноз идиллически смешались во мне. Я взглянул на ее сопровождающего, и мои губы слегка сжались, когда я мысленно заметил: «авантюрист!». Этот человек был ширококостный и грубоватый, круглоголовый, с толстой шеей, имел одутловатый, жабий живот, – как у тех, кто слишком много пьет, спит, а упражняется слишком мало. Он едва ли менялся в лице, пока девушка с жаром говорила ему что-то тихим шепотом. Он относился к ней так, будто был хозяином, а она его вещью, оплаченной личной собственностью. Его безжизненный взгляд шарил по помещению и жадно устремлялся на привлекательных женщин, ужинающих за другими столами.

– Мне это не нравится, – сказал де Гранден, когда я снова обратился к нему. – Это странно и подозрительно, и это неправильно.

– Э? – ответил я. – Вот именно, я с вами согласен. Мне стыдно за такую девушку, продавшуюся или, может быть, арендовавшую себя такому существу…

– Non, non, – сухо сказал он. – Я не думаю о цензуре их морали, это их собственное дело. Но меня заинтриговало их обращение с едой.

– С едой? – повторил я.

– Oui-da, с едой. Три раза они приказывали обновить блюда, но каждый раз позволяли еде остывать. Блюда оставались нетронутыми до тех пор, пока их не убирали. Я вас спрашиваю, это нормально?

– Почему… э-э… – я остановился, но он поспешил ответить.

– Когда я смотрел, я заметил, как женщина сделала вид, будто подносит бокал к губам, но жест ее спутника ее остановил, и она поставила бокал, не попробовав. Что это за люди, которые игнорируют вино – живую душу винограда?

– Хорошо, вы собираетесь это выяснить? – спросил я, усмехнувшись. Я знал, что его любопытство было почти таким же безграничным, как и его самооценка, и я бы не слишком удивился, если бы он подошел к столу странной пары и потребовал объяснений.

– Выяснить? – задумчиво повторил он. – Гм, возможно, я это сделаю.

Он щелкнул оловянной крышкой пивной кружки, сделал задумчивый долгий глоток, затем наклонился вперед и уставился круглыми глазками на меня.

– Вы знаете, что это за ночь? – спросил он.

– Конечно, это Хэллоуин. Все маленькие дьяволята будут забираться в садовые ворота и стучать во входные двери…

– Возможно, большие дьяволы тоже будут забираться.

– О, не начинайте сейчас, – попросил я, – вы, конечно, несерьезно…

– Еще как серьезно, – торжественно подтвердил он. – Regardez, s’il vous plaît. – Он кивнул в сторону пары за соседним столом.

Сидевший прямо напротив странной пары молодой человек занимал стол один. Он был красивым светским юношей из тех, подобных которым можно найти в любом кампусе колледжа. Если бы де Гранден вынес тот же обвинительный приговор против него, что и против тех двоих, он был бы прав, потому что парень оставил сложный заказ практически нетронутым, в то время как его увлеченные глаза пожирали каждую линию девушки за столом напротив.

Когда я обернулся, чтобы посмотреть на него, я заметил краем глаза, что спутник девушки кивнул ему, затем встал и решительно вышел из-за стола. Я заметил что, когда он шел к двери, его движение было больше похоже на быструю семенящую походку животного, чем на шаги человека. Девушка обернулась, когда ее оставили в покое, и из-под опущенных ресниц бросила на молодого человека взгляд столь нарочито равнодушный, что никакого сомнения в ее заинтересованности не оставалось.

Де Гранден наблюдал, казалось бы, с холодным безразличием за тем, как молодой человек встал, чтобы присоединиться к ней, и, за исключением случайного острого взгляда, казалось бы, не обращал внимания на то, что они ведут себя неподобающим образом. Но когда несколькими минутами позже они поднялись, чтобы уйти, он заставил меня поступить аналогичным образом.

– Важно посмотреть, куда они пойдут, – сказал он искренне.

– О, ради Бога, будьте разумным! – упрекнул его я. – Пусть они флиртуют, если хотят. Я гарантирую, что теперь она в лучшей компании, чем в той, в которой пришла…

– Précisément, точно, совершенно верно! – согласился он. – Но из-за этой «лучшей компании» я и беспокоюсь.

– Хм, тот, с кем она была – жесткий тип, – сказал я. – И при всей ее невинной красоте она может быть приманкой для шантажа[284]…

– Шантажа? Mais oui, друг мой. Игра в барсука, в которой ставки бесконечно высоки!

У разукрашенного швейцара он спросил:

– Эта пара, эти молодой человек и женщина, каким путем они отправились, monsieur le concierge?[285]

– А?

– Молодой человек и молодая женщина – вы видели, как они ушли? Мы хотели бы знать, в каком направлении.

Смятая долларовая купюра перешла в руки швейцару, и его память чудесным образом восстановилась.

– А, эти. Да, я их видел. Они прошли по нашей улице и сели в большое черное такси. Маленький английский парнишка был водителем. Похоже, что парнишка и устроил затор. А этот ужасно скучный старый хрен, похожий на дауна…

– Конечно, – согласился де Гранден. – А этот monsieur le gink[286], о котором вы сказали, он куда пошел, будьте добры?