Путешествие по всему миру на "Буссоли" и "Астролябии" - Жан Франсуа Лаперуз

В мои намерения не входило посещение острова Пилстарт[224], открытого Тасманом, широту и долготу которого определил капитан Кук. Однако ветер перешел от норда в вест-зюйд-вест, что вынудило меня отклониться к зюйду, и 2 декабря утром я увидел этот остров, наибольшая ширина которого составляет четверть лье. Его берега очень обрывисты, и на нем растет всего несколько деревьев в северо-восточной части — Пилстарт может служить прибежищем лишь для морских птиц.

Новозеландская аборигенка.

Гравюра по рисунку Жана Пирона из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».

1800 г.

В десять с половиной часов утра этот остров, или, скорее, скала, по пеленгу находился на весте от нас. В полдень мсье Дажеле измерил его широту, которая оказалась 22° 22′, что было на 4′ севернее широты, приписанной острову капитаном Куком и определенной им по удаленным пеленгам, что могло вызвать небольшую ошибку.

Штиль позволил нам многократно проверить и уточнить наши наблюдения: мы находились в виду этой скалы в течение трех дней. Солнце, находящее в зените, лишь усиливало безветрие, которое для моряков в сто раз утомительнее встречных ветров. В величайшем нетерпении мы ожидали бриза от зюйд-оста, который надеялись встретить в этих широтах, чтобы с его помощью достичь Новой Голландии.

После 17 декабря ветра были неизменно западными, меняясь лишь между норд-вестом и зюйд-вестом, какова бы ни была их сила. Таким образом, пассаты довольно устойчивы в этих морях.

Однако 6 января задули восточные ветра, которые, переходя к норд-осту, вызвали плотную облачность и высокую волну. Так продолжалось, с частыми дождями и при плохой видимости, до 8 января, когда установился очень крепкий бриз между норд-остом и зюйд-остом. Дожди тогда совершенно прекратились, но море сделалось крайне бурным.

Франсуа Жоффруа Ру.

Экспедиция д’Антркасто.

1827 г.

Неизвестный художник.

Казнь короля Людовика XVI Французского на гильотине.

Согласно преданию, последними словами Людовика XVI был обращенный к палачу вопрос: «Нет ли вестей от Лаперуза?»

Памятник Лаперузу в Альби.

Современная фотография

Монумент Лаперузу в Ботаническом заливе.

Современная фотография

Когда мы оставили позади широту островов Дружбы, ветра приобрели свое обычное направление, которое постоянно прерывалось от экватора до 26° южной широты. Температура также значительно изменилась, опустившись на шесть градусов по шкале Реомюра: либо потому, что Солнце стало двигаться ближе к горизонту, либо, и это более вероятно, потому, что восточные ветра и помутневшее небо ослабили его влияние, ибо оно лишь на четыре градуса отклонилось от зенита и его лучи были почти отвесными.

13 января мы увидели остров Норфолк и два островка к югу от него. Море было настолько бурным и в продолжение столь долгого времени, что я даже не надеялся, хотя ветер тогда был от зюйда, обнаружить укрытие у северо-восточного берега острова. Однако, приблизившись к нему, я увидел более спокойное море и решил встать на якорь в миле от суши, на двадцати четырех саженях, на грунте из твердого песка и мелкого коралла.

Я преследовал лишь одну цель: отправить на берег наших натуралистов и ботаников, чтобы они изучили почву и растительность острова. После отплытия с Камчатки нашим ученым редко представлялась возможность добавить новые наблюдения в свои журналы. Хотя мы и видели, что прибой возле острова очень силен, я надеялся, что наши шлюпки найдут укрытие за большими скалами, окружающими остров.

Я поручил командование четырьмя шлюпками мсье де Клонару, капитану флота и второму офицеру экспедиции. Поскольку мы заплатили слишком высокую цену, чтобы узнать, что никогда нельзя пренебрегать правилами благоразумия, я приказал ему ни под каким предлогом не осмеливаться на высадку при малейшей опасности опрокидывания шлюпок прибоем.

Зная осторожность и исполнительность мсье де Клонара, я был совершенно спокоен: этот офицер, которого по прибытии в Ботанический залив я намеревался назначить командующим «Астролябии», заслуживал моего полного доверия.

Наши фрегаты встали на якорь, имея на траверзе два выступа на северной оконечности северо-восточного берега острова, напротив того места, где, как мы предполагали, высаживался капитан Кук. Наши шлюпки взяли курс на эту выемку суши, однако оказалось, что прибой на прибрежных скалах слишком силен и подойти к берегу невозможно.

Шлюпки пошли вдоль берега на половине расстояния мушкетного выстрела в направлении на зюйд-ост и преодолели половину лье, не обнаружив ни одного участка, который позволил бы высадиться. Они увидели, что остров окружает стена лавы, которая некогда изверглась из вершины горы и во время застывания образовала в нескольких местах своеобразные навесы над берегом.

Даже если бы было возможно высадиться, не было иного способа проникнуть во внутреннюю часть острова, кроме восхождения на пятнадцать или двадцать туазов по руслу одного из быстрых потоков, образующих расщелины.

Остров был покрыт соснами и устлан самыми прекрасными цветущими растениями. Вполне вероятно, что мы встретили бы здесь несколько сортов овощей, и надежда на это усиливала наше желание посетить эту землю, куда капитан Кук высадился с величайшей легкостью. Впрочем, он побывал здесь при хорошей погоде, которая продолжалась несколько дней. А мы прибыли сюда по столь беспокойному морю, что восемь дней все наши пушечные порты были закрыты и иллюминаторы задраены.