Дело Томмазо Кампанелла - Глеб Соколов

Соборы, причудливо разукрашенные, дома – огромные игрушки, ловко направленное освещение: лампочки, фонари, прожектора, рекламки и вывески, яркий свет, выходящий из десятков витрин… Море блеска!.. Да, это был, подлинно, мир блеска!.. В этом не могло быть никаких сомнений. Еще здесь повсюду были туристы, и люди, которые обслуживали туристов, и люди, которые, каждый по-своему, пытались завлечь туристов… Пестрые, веселящиеся толпы народа ходили кругом… Автомобили почти не проезжали по площади, они мчались по различимым вдалеке улицам. Во всем чувствовались какое-то движение, радость, свет. И воздух был теплый и мягкий, смешанный с запахами хорошей кухни, доносившимися из ресторанчиков, кофе, дорогой парфюмерии, чего-то еще, что все вместе обволакивало теплой пелериной и больше не отпускало ни на мгновение, баюкало на ходу, успокаивало.

В эту секунду Томмазо Кампанелла наконец-то заметил, что позади них, у входа в кабачок стоят официант с официанткой и напряженно наблюдают за ними, впрочем, ничего не предпринимая и ничего не говоря. Видно, они подумали, что странные посетители, которые, точно глухонемые, изъясняются с ними жестами, собрались удрать, так и не заплатив за кушанья…

– Да-а… Это тебе не тот селедочный хвост, которым бил тебя по голове хозяин! – проговорил тем временем Паспорт-Тюремный. – Это, действительно, как ты говоришь, самый натуральный мир блеска!..

– Селедочный хвост… Даже вспоминать про него не хочется! – Томмазо Кампанелла поежился. – Слушай, а где устройства связи, которыми меня снабдили в «Хорине»? Где моя радиостанция и мобильный телефон?

Томмазо Кампанелла начал было ощупывать карманы, но, так и не обнаружив в них того, что искал, прекратил это занятие и сказал:

– А!.. Они теперь совершенно бесполезны!.. Все равно отсюда с «Хорином» по рации не свяжешься.

– Ты уверен? – Паспорт-Тюремный загадочно улыбнулся.

– Странно… – проговорил еще Томмазо Кампанелла. – При том, что здесь все такое же старинное, как и у нас в Лефортово, меня перестал охватывать привычный мрак. Напротив, я чувствую, что нахожусь в самом натуральном мире блеска, какой только можно придумать.

– Надо что-то делать! – повторил Паспорт-Тюремный, который теперь стоял позади Томмазо Кампанелла на прекрасной, блестяще освещенной площади некого совершенно незнакомого города, про который они не знали даже того, как он называется, они не знали, как они здесь очутились, потому что рыбины-самолеты ныряют очень глубоко и проносятся по своим небесным океанам невероятно быстро.

– Надо что-то делать! – продолжал говорить Паспорт-Тюремный. – В каждом состоянии надо что-то делать, у каждого состояния есть одно, только ему присущее дело… В каждом городе нельзя находиться просто так… Как вариант, предлагаю что-нибудь украсть. Это уже само по себе занятие. На украденные деньги можно устроить какую-нибудь безумную гульбу с дебошем. По пьяной лавочке попытаться украсть что-нибудь еще, попасться… И тогда уже наше воровство само собой, без всяких усилий с нашей стороны, перейдет в такое занятие, как сидение в местной тюрьме. Ну, оттуда-то я тебя, конечно, быстро вытащу… При одном условии – если мы после этого с тобой с ходу не разлучимся…

Томмазо Кампанелла невольно ощупал тюремный паспорт, который лежал у него в кармане… Странно: паспорт-то на месте, но все равно в кармане чего-то не хватало…

– Послушай, мне нужен врач. У меня что-то слишком сильно колотится сердце, – Томмазо Кампанелла приложил руку к груди и одновременно начал следить за секундной стрелкой на своих часах. – Пульс бешеный!.. Боюсь, без какого-нибудь лекарства мне с этим сердцебиением не справиться… Мне нужен врач! Иначе я не выдержу всего калейдоскопа событий нашего самого решительного вечера хориновской революции в настроениях. Но надо раскручивать этот калейдоскоп Дальше. Надо раскручивать эту атмосферу… И для этого мне нужен врач, который бы дал мне какое-нибудь лекарство, а то и так уж пульс слишком бешеный!.. С таким пульсом напряжения сегодняшнего вечера можно и не выдержать!

– Врач? Пульс?.. Что происходит?! – начал сердиться Паспорт-Тюремный.

– Нет, правда, я тебе говорю серьезно, мне нужен врач! – настаивал Томмазо Кампанелла.

Томмазо Кампанелла в этот момент выглядел извинявшимся. По его виду можно было без всяких сомнений понять, что ему страшно неловко перед своим спутником, что он вот так вот неожиданно, вовсе не к месту требует найти ему какого-то врача…

– Да какой врач тебе нужен, странный ты человек? Что это за неожиданное требование? Я ничего не понимаю!.. Где сейчас вечером, не зная языка можно найти врача?.. – Паспорт-Тюремный выглядел ошарашенным. Он недоумевал и сердился одновременно.

– Мне нужен врач!.. Пойми, это очень важно. Пойми, я впал в такое состояние, что мне из него просто не вырваться самостоятельно… Сердце колотится ужасно!.. Мне нужен врач!.. Ну пусть не врач… Пусть фармацевт, аптекарь!.. Мне кажется, я припоминаю: мне кажется, когда мы шли сюда, недалеко от входа в этот кабачок я видел старинную средневековую аптеку. Там над дверью еще висела характерная эмблема – змея и чаша!.. Средневековый дом, средневековая аптека – очень колоритное место! Поэтому я обратил на него внимание… И перед входом в аптеку стоял маленький чернобородый человек в черной широкополой шляпе. Мне кажется, это был фармацевт. Он может мне помочь. Он все еще наверняка стоит перед входом в свою аптеку. Он мне даст таблетки от сердца!.. Они помогут остановить это учащенное сердцебиение!.. Иначе мне просто не выдержать всего надвигающегося калейдоскопа событий этого хориновского вечера!..

– Я не помню никакой аптеки и никакого фармацевта!.. – еще сильнее удивился Паспорт-Тюремный. – Пойдем, пойдем обратно в кабачок!.. – Паспорт-Тюремный потянул Томмазо Кампанелла за рукав… – А то они уже сильно нервничают…

Он кивнул в сторону официанта и официантки, по-прежнему стоявших возле стеклянных дверей, на которых наискосок было выведено латинскими буквами название заведения. Надпись была с вензелями и завитушками, но даже будь она написана самым простым образом, ни Томмазо Кампанелла, ни Паспорт-Тюремный перевести это название на понятный русский язык все равно бы не смогли.

Явно Томмазо Кампанелла хотел сейчас сделать что-то совсем другое, заняться чем-то совсем другим, но напор и убежденность, с какими действовал Паспорт-Тюремный, сделали свое дело, и он просто последовал за ним.

Официант и официантка, действительно, проявляли теперь уже сильное беспокойство: официант что-то говорил официантке и брезгливо морщился…

– Похоже, он отзывается о нас неодобрительно!.. – произнес с саркастической улыбкой Паспорт-Тюремный…

Они вошли в кабачок…

– Нет, ты не понял, мне действительно срочно нужен врач!.. Мне необходимо остановиться, поразмыслить, иначе… А с таким лихорадочным и сумасшедшим пульсом остановиться невозможно!.. Нужно успокоить мое лихорадочно бьющееся сердце, потому что ведь, действительно, надо же что-то делать, в каждом состоянии необходимо что-то делать, но делать что-то умное, хитрое… Но мое требование блеска – оно непомерно… Оно рождает особую эмоцию, особый настрой, слишком частое сердцебиение, и это сердцебиение мешает рассуждать здраво. Чтобы справиться с таким морем блеска, с таким калейдоскопом событий, нужен нормальный, спокойный, уравновешенный пульс. А мое сердце вот-вот выскочит из груди. Мне нужно помочь собственному сердцу, мне нужен врач, мне нужно лекарство!.. После того как я потребовал сменить блестящее Лефортово на нечто совершенно противоположное и получил такого друга, как ты, я действительно смог обрести море блеска… Посмотри на этот мир за окном – это море блеска, действительно море блеска, но с морем блеска необходимо что-то делать…