Добрые друзья - Джон Бойнтон Пристли

Мистер Мортимер улыбнулся и кивнул нескольким людям — вероятно, очень важным людям, артистам с громкими именами и успешными карьерами, которые бы запрыгали от радости, дай он им хоть самую крошечную роль. Мистер Мортимер улыбнулся вновь.

— Гений, — повторил Иниго. — Настоящая находка.

Мистер Мортимер заговорил отеческим тоном:

— Мой мальчик, не волнуйтесь вы так за свою труппу. С нею покончено. Через месяц-другой вы будете смеяться, вспоминая о труппе. Обещаю.

— Потому что вы купите у меня песни?

— Вот именно. Вы будете слишком заняты.

— Нет, так не пойдет, — ответил Иниго, смутно догадываясь, что выбрал правильное, крепкое, деловое выражение. — Не пойдет, определенно. Таковы мои условия. Вам придется взглянуть на эту девушку — «увидеть ее в деле», как пишут в «Стейдж». Иначе никаких песен. Я не хочу прослыть грубияном — впрочем, наверное, уже прослыл, — но третьего не дано. Либо вы на нее посмотрите, либо я забираю песни.

— Но, любезнейший, — возразил ему мистер Мортимер, — это же абсурд! Нет ничего дурного в том, что вы болеете за своих друзей, — я и сам так делал, — но за кого вы меня принимаете? Разумеется, в провинции тоже прячутся таланты (в свое время я даже занимался их поисками), но вы не вправе думать, будто я, Монти Мортимер, стану тратить время на какую-то комедиантку из бродячей труппы, название которой я слышу первый раз в жизни. Нет, даже не надейтесь, черт подери!

— Если вы взглянете на эту девушку, — кстати, зовут ее Сюзи Дин, — добавил Иниго не без удовольствия, — вы ее с руками оторвете. Рано или поздно кто-то это сделает, гарантирую. Так почему бы и не вы?

Мистер Мортимер покачал головой и одарил его улыбкой мудрого старца, жалеющего невинных и впечатлительных юношей, еще не постигших жестокость этого мира.

Иниго этим не удовлетворился.

— Вы ведь раньше не слышали моих песенок, верно? Так вот, эта девушка — в сто раз лучше! Да, кстати, в труппе есть еще один талантливый артист — первоклассный комедиант и танцор. У нас необычная группа, говорю вам. А Сюзи Дин стоит пятидесяти мисс Джорджий, поверьте мне на слово! Если бы вчера кто-нибудь рассказал вам о моих песнях, вы бы тоже не поверили.

— Пожалуй, — с сомнением проговорил мистер Мортимер. — Но ведь теперь я их услышал.

— А сегодня увидите эту девушку! — воскликнул Иниго.

— Сегодня?! Вы спятили.

— Городок называется Гатфорд.

— Первый раз слышу! — простонал мистер Мортимер. — Как вы сказали? Гатфорд? Безумие! Сегодня мне ехать в Гатфорд! Ладно, посмеялись и хватит — давайте перейдем к делу.

— Я уже перешел, — подчеркнул Иниго. — Увяз в нем по уши, определенно! Нет Гатфорда — нет песен.

— Это шантаж, любезнейший, самый натуральный шантаж! Вы не имеете права мною командовать. Вы пилите сук, на котором сидите.

— Вот на это мне совершенно плевать, — искренне и решительно ответил Иниго. — А можно мне еще немного Робертова зелья?

— Надо поесть, — сказал мистер Мортимер. — Я тут заказал столик. Пообедаете со мной?

— С удовольствием! Огромное спасибо. Но я должен вас предупредить, — добавил Иниго, — что мое решение окончательное. Чем больше я пью и ем, тем железней моя воля! Слышите, у меня уже металл в голосе?

— Минуту, мой мальчик, — сказал мистер Мортимер, бросая направо и налево ассирийские взгляды. — Здравствуй, Джефф! Салют, Милли! Да-да, иду. — И он куда-то исчез.

Иниго обнаружил, что беседует с мистером Альфредом Неттом, который быстро и тихо, словно рыбка из моря, выскочил к нему из-за соседнего столика. В баре стало очень людно, и Робертс помощниками (или аколитами) трудились вовсю, смешивая, встряхивая, разливая и разнося по бару жидкий лед с огнем. Все посетители говорили разом, во всю глотку и на полной скорости. Иниго пытался поведать мистеру Нетту, весьма дружелюбно настроенному человечку, о «Добрых друзьях», но его то и дело перебивали чужие разговоры — или, скорей, монологи. Иниго невольно узнал много нового: по меньшей мере двадцать современных ревю — полная дрянь; нескольких представителей актерской профессии облапошили на десятку; некоторые леди наотрез отказывались работать за гроши, а если мистеру Фенкелю это не нравится, пусть делает что хочет; Квинни опять взялась за старое и заграбастала все вкусные роли; если тебе довелось похохотать на Пэлл-Мэлл над Томми Моусоном, считай, жизнь прожита не зря.

— Так вы знакомы с Джимми Нанном?! — взревел Иниго.

— Да, я хорошо его знаю, — сипло ответил мистер Нетт. — Мы с Джимми… вместе играли в рождественской пантомиме в Барнли… Году эдак в тысяча девятьсот… дайте подумать…

— Что?

— Концерт прошел без единого хлопка, представляете? — сказал чей-то голос прямо в ухо Иниго.

Он подскочил и обернулся:

— Прошу прощения?

— Точно вам говорю, — серьезно и вежливо проговорил обладатель голоса. — Ни единого хлопка. Это я не к вам обращаюсь.

— Да, я уже понял… Извините.

— А вообще я имел в виду выступление Крамера и Конли в «Нью-Йорк Паласе», — с горечью продолжал незнакомец. — Зрители сидели как мертвые, и ребят теперь точно выгонят из «Больших времен». Верно, Оби?

— Пожалуй, — донесся голос откуда-то сбоку.

— Спасибо большое, — сказал Иниго. Он так и не понял, о чем они говорили, но на сей раз это не имело значения. Мир вокруг все равно сошел с ума.

— Смех, да и только! — сказал мистер Нетт, видимо, заканчивая свою историю. — Я мог бы работать так неделями. Вы бы его видели, дружище! Умора! — Он захохотал, и Иниго тоже рассмеялся, нимало не сомневаясь, что все это действительно было очень смешно.

Затем к ним вернулся мистер Мортимер (оставляя за собой толпы орущих что-то людей) и объявил, что пора перекусить. Все вместе они покинули владения Роберта и перешли в куда более просторный, сверкающий и шумный зал, полный крошечных столиков, шныряющих туда-сюда официантов, вылетающих пробок и арий из «Мадам Баттерфляй» со всеми полагающимися вибрато. Мистер Нетт тоже решил пообедать, а вскоре к ним присоединилась и мисс Джорджия в компании мистера Танкера и еще двух людей, чьи имена Иниго так и не разобрал: еврейского юноши с завитыми волосами и миниатюрной брюнетки с самым белым лицом и самыми алыми губами, какие Иниго доводилось видеть. Только они сели за столик, как на них набросились официанты с устрицами, икрой, шампанским и прочими угощениями, которые Иниго поедал в полузабытьи. Все говорили одновременно: мисс Джорджия и мистер Танкер, еврейский юноша и миниатюрная брюнетка кричали что-то людям за соседним столиком; временами возле них кто-нибудь останавливался — потому что был «просто обязан рассказать одну историю», а потом еврейский юноша или мисс Джорджия непременно рассказывали что-нибудь в ответ — словом, у Иниго сложилось впечатление, будто он обедает в расписном и позолоченном аду. Однако, даже когда внутри у него запенилось шампанское, Иниго умудрился не отпустить ниточку, что привела его из настоящего мира в этот великолепный бедлам, и хотя мистер Мортимер вовсю изображал изумление и негодование, Иниго стоял на своем и твердил про «условия» — это чудодейственное слово он старался повторять как можно чаще. Мистер Мортимер смотрел на него с растущим уважением и даже задал несколько вопросов, на которые Иниго проревел (иначе было нельзя) в высшей степени восторженные ответы. Очевидно, великий человек сдавал позиции. Иниго несколько раз напомнил ему о дневном поезде, которым он отбывает сегодня в Гатфорд. Тем же поездом от мистера Мортимера уедут и песни. Разумеется, они могут вернуться в Лондон, эти песни, и очень скоро.