Рождественский Клаус - Энн Айнерсон

Брукс идет рядом со мной, засунув руки в карманы.

— Твоя собака всегда носит свитера? — Он кивает в сторону Уинстона, который оставляет за собой следы лап. — Каждый раз, когда я его вижу, он надевает новый.

— Зимой — да. Когда я взяла его из приюта для животных, он был совсем тощим и дрожал как лист. Моя мама связала ему свитер, чтобы он не мерз, а теперь она практически его личный портной.

Координатор по усыновлению животных рассказала мне, что Уинстон был самым маленьким из своего помета и последним, кого усыновили.

Отчасти поэтому я сразу же влюбилась в него.

Я чувствую себя так, будто меня бросили, и не знаю, что ждет в будущем. Уинстон заслуживал того, чтобы его приютил кто-то, кто дал бы ему шанс на процветание и осыпал бы его любовью и вниманием, которых он заслуживает.

Три года спустя его окружают люди, которые относятся к нему как к особенной собаке и балуют его до бесконечности.

— Ты все еще близка со своими родителями, да? — спрашивает Брукс.

— Да. Мы всегда были дружны, — говорю я, пиная ногой по грязи. — Когда Эндрю уехал после окончания школы, мы остались дома втроем, пока я не переехала жить в коттедж. Даже сейчас мы с Уинстоном проводим у них каждое воскресенье, а моя мама часто заглядывает в гостиницу, чтобы помочь Кей, особенно когда там много народу или если я провожу какое-нибудь мероприятие.

Брукс потирает затылок, между его бровей образуется слабая складка.

— Моей бабушке повезло, что у нее есть ты. Она сказала мне, что ты возишь ее на все приемы к врачу и управляешь делами в гостинице, когда ей становится слишком тяжело. Ты, наверное, считаешь нас с братьями плохими людьми, раз мы не вмешались раньше.

Кей никогда не объясняла, почему они не навещают ее, но я предполагаю, что это как-то связано с кончиной их отца. Каждый год в годовщину его смерти Кей уединяется в своей комнате. Потерять единственного ребенка было немыслимо, и я ничего не могла сделать, чтобы унять эту боль.

Каждую весну мы сажаем ель в память о нем, а когда они вырастают, то украшаем каждую рождественскими огнями на праздники.

— Конечно, нет, — мягко говорю я. — Есть ли какая-то особая причина, по которой ты и твои братья так долго не приезжали?

Брукс опускает взгляд на свои ботинки, на которых на ходу набивается грязь и снег.

— Не могу сказать за своих братьев, но для меня жизнь встала на пути. В основном работа.

Я насмехаюсь.

— Ты же не можешь работать все время.

— Более или менее. Когда я открыл свою продюсерскую компанию, вложил в нее все, что у меня было. Если бы я не приложил усилий, это сделал бы кто-то другой, и я не был бы тем, у кого есть студия, приносящая рекордные прибыли.

— Кей очень гордится тобой. Она всегда сияет после летнего визита на одну из твоих съемочных площадок. Хотя она немного разочарована тем, что до сих пор не встретила своего любимого актера из «Злых».

— Она — единственный человек, который может сделать так, чтобы звезды "А" чувствовали себя так, будто они проходят прослушивание для ее одобрения.

— Кинематограф всегда был твоей страстью?

Брукс одаривает меня тоскливой улыбкой, засовывая руки в карман.

— Да. Так мы с отцом сблизились после ухода мамы. Он был одержим боевиками, и каждую пятницу вечером мы вместе смотрели один из них. Он шутил, что в другой жизни стал бы кинопродюсером, но юрист был более практичным выбором.

Узнав больше о его прошлом, я думаю, что резкое поведение Брукса — это способ справиться с горем и оградить себя от боли потери любимого человека.

Возможно, ему не нужно мое сочувствие, но это не останавливает меня от желания найти способ показать ему, что он не обязан справляться со всем в одиночку.

Я кладу свою руку на его руку.

— Твоя бабушка понимает, почему тебе тяжело находиться здесь, и она не винит тебя за то, что ты держался в стороне. Главное, что ты сейчас здесь.

Он заметно расслабляется, и мне становится трудно дышать, когда он придвигается ближе. Его задумчивость на мгновение спадает, и меня привлекает этот проблеск его более мягкой стороны, обычно приберегаемой для бабушки.

Выражение, которое я не могу расшифровать, мелькает в его чертах лица, мое сердцебиение учащается, когда его взгляд скользит по моему лицу и задерживается на месте чуть выше рта.

— Что-то не так? — шепчу я.

— У тебя на лице снежинка, — мягко говорит он.

У меня перехватывает дыхание, когда он протягивает руку и проводит большим пальцем по моему подбородку, задевая нижнюю губу, пальцы легко касаются моей челюсти. От неожиданного тепла рук во мне вспыхивает искра электричества, и я радуюсь, что на нем нет перчаток.

Застываю на месте, не в силах контролировать реакцию своего тела. Напряженность его глаз отражает мои чувства.

Было бы так легко влюбиться в Брукса, подпитываясь подростковой влюбленностью, которую я хотела оставить в прошлом. И все же каждый раз, когда мы соприкасаемся, загорается знакомая искра, давая мне надежду на то, что это не просто плод моего воображения — что он тоже может это почувствовать.

Звук шагов по снегу выводит Брукса из задумчивости: он быстро моргает и трясет головой. Резко отдергивает руку в сторону, сгибая кисть.

— Ну вот, опять я тебя трогаю, — пробормотал он про себя. — Это вызов, когда речь идет о тебе.

— А там вообще была снежинка?

Я дразню его, неуверенно улыбаясь и стараясь, чтобы мой голос был ровным.

Он со стоном опускает подбородок и избегает моего взгляда.

— Нам нужно выбрать дерево, чтобы вернуться в гостиницу. Твоя семья скоро будет там, и мы не хотим заставлять их ждать.

— Да, — говорю я, наклоняя голову.

Когда мы сворачиваем за угол, Уинстон оказывается рядом с бальзамической пихтой с равномерно расположенными ветвями, каждая из которых усыпана темно-зелеными иголками.

Я уже представляю, как она будет выглядеть с белыми огоньками, мерцающими на ветвях, перевязанная белой лентой и украшенная серебряными орнаментами.

Эта елка станет идеальным дополнением к свадебному декору.

— Это то самое, — объявляю я.

— Отлично, — говорит Брукс, закатывая рукава. — Я положу ее в кузов грузовика.

— Спасибо, — отвечаю с широкой улыбкой. — Я бы не справилась без тебя.

Он открывает рот, словно хочет заговорить, но ничего не говорит.

Через несколько секунд отрывисто кивает, затем поворачивается, чтобы поднять елку и отнести ее в