Дочь болотного царя - Карен Дионне

До похищения моей матери детей в округе Люк не сажали под замок. Да и после, наверное, тоже, потому что старые привычки умирают медленно. Ведь никто не верил, что с ними может случиться что-то плохое. Тем более после того, как это уже случилось с кем-то другим. Газета «Ньюберри ньюс» сообщала о каждом преступлении, даже о самом мелком. А они и были мелкими: кража сумки для CD-дисков с переднего сиденья незапертой машины, взлом почтового ящика, угон велосипеда. Никто и вообразить не мог такое громкое преступление, как похищение ребенка.

Кроме того, ирония заключалась еще и в том, что в течение всех тех лет, пока мои дедушка и бабушка в отчаянии пытались разузнать, что же произошло с их дочерью, она находилась менее чем в пятидесяти милях от них. Верхний полуостров – большая территория. Он занимает двадцать девять процентов площади штата Мичиган, здесь проживает три процента населения страны. Одну треть занимают государственные лесные угодья. Процесс поиска моей мамы можно отследить по архиву микрофишей[15] газеты.

День первый: пропала. Скорее всего, заблудилась и вскоре будет найдена.

День второй: все еще считается пропавшей. Полиция штата начала поиск. Задействованы собаки поисково-спасательной службы.

День третий: поиск расширился. Задействован вертолет береговой охраны из Сент-Игнаса при содействии Департамента природных ресурсов на земле, а также разные маленькие самолеты.

И так далее.

Не прошло и недели после исчезновения моей мамы, как ее лучшая подруга призналась, что они играли в каком-то заброшенном здании и вдруг наткнулись на некоего мужчину, который, по его словам, искал свою собаку. Это был первый раз, когда произнесли слово «похищение». Но к тому моменту, конечно же, было уже слишком поздно.

Глядя на мамины фотографии из газет, я смогла понять, чем она привлекла внимание отца: пухленькая блондинка с косичками. И все же было немало других пухленьких четырнадцатилетних блондинок, которых мог выбрать отец. Я часто думала: почему именно она? Он преследовал ее несколько дней или даже недель перед тем, как похитить? Может, он был тайно влюблен в нее? Или ее похищение стало следствием неудачного стечения обстоятельств? Я хотела бы верить в последнее. На самом деле я не могу припомнить, чтобы хоть раз видела какой-то намек на симпатию между родителями. Являлось ли доказательством любви то, что отец снабжал нас едой и одеждой? В моменты слабости мне хочется думать, что да.

До того как нас обнаружили, никто не знал, жива моя мать или уже нет. История, которую «Ньюберри ньюс» публиковала в день каждой годовщины похищения, становилась все короче. Последние четыре года заголовок и первый абзац текста под ним оставались примерно одинаковыми: «Местная девушка все еще не найдена». И никто ничего не знал о моем отце, за исключением того, что рассказала мамина подруга: невысокий худощавый мужчина со смуглой кожей и длинными черными волосами, в рабочих ботинках, джинсах и красной клетчатой рубашке. Учитывая то, что этнический состав региона в то время представлял собой смесь коренных американцев, финнов и шведов, под это описание подпадал любой мужчина старше шестнадцати в ботинках и фланелевой рубашке, и оно оказалось практически бесполезным. Так что, если не считать двух ежегодных коротких колонок в газете и разбитых сердец дедушки и бабушки, о моей матери все забыли.

Но вот однажды, спустя четырнадцать лет, семь месяцев и двадцать два дня после того, как отец похитил маму, она объявилась, положив начало самому масштабному розыску, который когда-либо видели жители Верхнего полуострова… до сегодняшнего дня.

Я еду примерно с той же скоростью, с которой ходит человек. Если я, двигаясь возле самой обочины, отвлекусь, глубокий песок затянет машину по самое брюхо и без эвакуатора я не выберусь, но, кроме того, я ищу следы. Конечно, сидя в машине, никого не выследишь, да и вероятность того, что отец оставил видимые следы, когда прошел по этой дороге (если прошел по ней), крайне мала, но все же, когда дело касается моего отца, лишняя внимательность не повредит.

Я ездила по этой дороге много раз. Есть место примерно в четверти мили отсюда, там, где дорога изгибается, – довольно большой карман, в котором можно припарковаться. А оттуда нужно пройти примерно четверть мили на северо-запад, затем спуститься вниз по крутому склону, и тогда найдешь самые большие ежевичные заросли из всех, которые я когда-либо видела. Ежевика любит воду, а внизу оврага бежит ручей, так что ягоды там очень крупные. В удачное время я за один раз собирала там столько ягод, что хватало на годовой запас варенья. Земляника – это другое дело. Главное, что надо знать о дикой землянике: она ни капли не похожа на эту огромную, калифорнийскую, которую продают в продуктовых магазинах. Ее ягоды не больше ногтя мизинца среднестатистического взрослого человека, но зато их вкус с лихвой компенсирует размер. Время от времени мне удавалось найти ягоду величиной с ноготь моего большого пальца (и в таких случаях она обычно сразу же отправлялась ко мне в рот, а не в корзинку), но это – максимум, на что способна земляника. А так как для варенья ягод нужна целая прорва, лучшие я всегда съедаю.

В любом случае сегодня я ищу не ягоды.

Телефон в кармане вибрирует. Сообщение от Стивена:

Я останавливаюсь посреди дороги и смотрю в экран. Возвращение Стивена – это последнее, чего я ждала. Похоже, он развернулся и поехал обратно сразу же, как только доставил девочек. С моим браком еще не все кончено. Стивен дает мне второй шанс. Он едет домой.

Значение этого просто ошеломляет. Стивен не махнул на меня рукой. Он знает о том, кто я на самом деле, и его это не волнует. Мы преодолеем это вместе. Люблю. С. Я вспоминаю обо всех тех случаях, когда говорила что-то не то или попадала впросак, а затем старалась превратить свое невежество в шутку. И теперь понимаю, что мне не надо было притворяться. Я сама загнала себя в ловушку. Стивен любит меня такой, какая я есть.

Буду дома через полчаса. Конечно же, меня там не будет, когда он вернется, но это и к лучшему. Теперь я даже рада, что не оставила ему записку. Если Стивен хотя бы приблизительно догадается о том, что я затеяла, он сойдет с ума. Пусть думает, что я где-то завтракаю, или отправилась в магазин, или поехала в полицейский участок, чтобы как-то помочь в розыске, и скоро вернусь. Что и случится, если все пойдет по плану. Я читаю сообщение еще раз, а затем просто прячу телефон в карман. Все ведь знают, какая на Верхнем полуострове ненадежная связь.