Только между нами - Алайна Салах

—Ты чем удивишь, Артём?— недовольно басит Родинский.— Цифры от твоего отдела уже месяц как не радуют.

Стелла что-то быстро пишет в свой любимый блокнот и, опустив ручку, поднимает глаза. На мне тоже нет пиджака, и, может быть, поэтому её взгляд упирается именно в меня. Сегодня её обычно наглухо застёгнутая рубашка раскрыта на две пуговицы, и можно увидеть поблескивающую каплю кулона.

«Для меня?» — беззвучно выговариваю, указывая глазами на участок голой кожи.

Стелла раздражённо дёргает бровями и снова утыкается в блокнот.

Я не дебил и всё понимаю: здесь куча народу, а во главе стола сидит её муж. Но отказать себе в проявлении внимания не могу — это стало походить на потребность. Мне всегда было сложно подстраиваться под обстоятельства: в одном месте вести себя так, в следующем — по-другому. Это вроде как лицемерие. А она мне очень нравится. Торкает. Заводит. Вставляет.

Я говорил, что люблю разглядывать людей. Разглядел как следует, сделал вывод и двинулся дальше. Но с ней иначе. Чем больше смотрю, тем больше вхожу во вкус. Кажется, будто успел досконально выучить её лицо, но всякий раз, когда смотрю на него снова, подмечаю новые детали: то, как изгибаются губы, когда она говорит (сначала уголки опускаются вниз и лишь потом поднимаются вверх), или то, как поправляет волосы, когда по какой-то причине начинает нервничать.

Смотреть на неё любому половозрелому будет мало — хочется трогать, а трогать она себя не даёт. Даже любые разговоры старается свернуть побыстрее, как будто диалог для неё обуза. И это я тоже понимаю. Стелла другая. И дело не только в возрасте и в том, что она жена генерального. Думаю, она всегда была такой: выстраивающей границы. Остается лишь говорить всё, что хочется, и тем самым её смущать. Пусть лучше раздражается и краснеет, чем говорит сухим тоном, которым ей так нравится ставить меня на место, и снисходительно смотрит.

—Так, что у тебя, Стелла?

Его глаза цвета грязной осенней лужи даже на секунду не меняют своего выражения. Тот же безразличный взгляд достаётся всем остальным.

—Я работаю над планом внедрения нового проекта. Большую часть отнимают маркетинговые исследования и расчёты, поэтому мне пока не о чем рассказывать.

—Совещание — это обсуждение проделанной работы для всех без исключения. Учти это на будущее. Отчёт занесёшь мне после его окончания.

Она плотно сжимает губы и убирает волосы за ухо. Я смотрю себе на руки. Это нормально, что меня физически корёжит от того, что ей сейчас неудобно перед всеми вокруг? На хрена она вообще сюда вернулась? Слушать чужие внушения, да ещё такого мудака как Родинский,— точно не для неё.

Меня он не трогает. Хотя пытался пару раз в самом начале. Заявил, что хочет получать расписанный от и до план моего инвестиционного анализа, чтобы, прочитав его, он смог бы запросто пролезть ко мне в голову. Я пояснил, что заниматься многочасовым бумагомаранием не буду и что, если его такой подход не устраивает, готов встать и уйти. На том мы и сошлись. Но Родинскому ситуация с моим неподчинением, разумеется, как кость в горле, потому что он привык держать всех на коротком поводке. Так он чувствует себя богом в окружении мух. Даже Стелла для него вроде бабочки, которой он при желании может запросто переломить крылья.

Кто я для него? Наверное, какой-то неведомый гибрид муравья и землеройки, к которому он никак не может найти подход. Выбрасывать меня из дрессированного зоопарка пока рано, так как я привлекаю слишком большое количество посетителей. Но я не обольщаюсь: когда-нибудь его желание стукнуть тапкой возьмёт верх и мы с ним распрощаемся.

После совещания Стелла запирается у себя в кабинете и больше из него не выходит. До вечера я ищу повод зайти к ней, но тут сообразительность мне отказывает. В следующий раз вижу её на парковке, когда она садится в его многомиллионный катафалк. Смотрю, как тонкие щиколотки скрываются за увесистой чёрной дверью, и принимаю решение наведаться в бар.

Бар — это небольшое заведение через дорогу от моего дома. Это место — мой главный поставщик вечернего секса. По-моему, парни, жалующиеся на то, что нынешние девушки охренели и их подкупают только деньги — закомплексованные нытики, оправдывающие таким образом свою тупизну и неумение общаться. Я никогда не ухожу отсюда один. С девушками всё очень просто. Они обожают внимание и настойчивость. Они не любят проявлять инициативу, потому что хотят чувствовать себя достойными того, чтобы её проявляли другие. Они любят, когда за них платят. Но не потому, что они меркантильные суки, как многие считают. Для них оплаченный счёт — это уверенность в том, что они заслуживают заботы. И к тому же мне нравится с ними разговаривать. Многие из них далеко не глупы.

—У тебя очень мило,— повторяет Ангелина излюбленную фразу всех моих гостий и увлечённо оглядывает стены гостиной.

—Спасибо. Будешь чай или кофе? Вина, к сожалению, нет.

Кто-то соглашается на прелюдию чаепития, кто-то отказывается. Независимо от этого, результат всегда остаётся неизменным. Мы трахаемся.

—Не хочу,— с коварной улыбкой произносит она и эффектными движениями начинает избавляться от платья.

У неё светлая кожа. Натуральная блондинка. Тонкая талия и длинные ноги. Только грудь кажется слишком большой.

—Иди сюда,— говорю я ей, и, чтобы не терять времени, расстёгиваю ремень на брюках.

Мы начинаем целоваться. Надолго меня не хватает, потому что нервирует её запах, так не похожий на тот, что я помню. Сливочно-ванильный, с оттенками розы.

На своей территории я обычно проявляю себя джентльменом, но сейчас слишком велик риск потерять настрой. Поэтому я почти сразу же разворачиваю Ангелину лицом к дивану и дёргаю вниз её красное кружевное бельё. Потом я ей возмещу. А пока хочется так.

У неё две ямочки на пояснице, а на левой ягодице — бежевое родимое пятно. И ещё она очень визгливо кричит,— так, как Стелла никогда бы не стала,— и мне приходится заткнуть ей рот рукой. Судя по хлюпающим звукам, Ангелину это возбуждает, так что нет необходимости сдерживаться. Я трахаю её с оттяжкой, пару раз луплю по заднице и даже называю шлюхой. Она кончает спустя пару минут, вцепившись зубами мне в ладонь. Я — немногим позже, зажмурившись до разноцветных кругов перед глазами. Среди этого пестрого калейдоскопа я вижу лицо Стеллы. В последние две недели так происходит регулярно.

Стелла

—М-м-м…— Муж оценивающе пробегается глазами по моему рабочему образу и резюмирует: — Ты, похоже, в настроении сегодня.Хорошо выглядишь.

Я защёлкиваю серьгу и поворачиваюсь к зеркалу. Хорошо выгляжу? Я всегда тщательно подхожу к выбору одежды. Разве что в последнее время позволяю себе немного вольностей в цветовой гамме и экспериментирую с макияжем. Сегодня, например, разбавила образ яркой помадой.

—Спасибо. Меня можешь не ждать — я сама сяду за руль. Хочу после работы проехаться по магазинам.