Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

— Это девочка? — удивленно спросил Сёрен.

— Да, — ответил Бо. — Ее будут звать Майя.

Сёрен видел Катрине до родов еще только один раз. Как-то днем он вдруг заехал на Х. К. Орстедствай, позвонил и застал Катрине дома одну. Они говорили мало, она отлично выглядела, сидела на диване — большая, круглая и какая-то загадочная, как будто высиживала золотое яйцо. Вдруг он услышал, как обещает ей оставаться за кулисами, как хотят они с Бо, но быть наготове, если девочка, когда вырастет, захочет узнать, кто ее отец. Если. Они выпили кофе, закрепляя эту договоренность, темы для разговора быстро исчерпались, и Сёрен уехал.

Майя родилась 8 октября 2004 года. Сёрену позвонил Бо и сказал, что Катрине родила. Он был очень немногословен, сказал только, что родилась девочка и мама и ребенок чувствуют себя хорошо, и положил трубку. Сёрен заехал в Фредриксбергскую больницу на третий день. Он сомневался, стоит ли ему приходить, но все-таки не удержался. Он купил ребенку медвежонка, а Катрине — бутылку лимонного крема, который ему помогла выбрать молодая продавщица в магазине «Матас». Сёрен немного постоял в коридоре, прежде чем войти. Вдруг у них там полно гостей, вдруг ему вообще не стоило приходить? В конце концов, это была их идея, могли бы и не вовлекать его. Он, может, и подлец, но не такой, чтобы даже в роддом не прийти.

В палате, к его удивлению, не было никаких гостей, три пустые кровати ждали новоиспеченных матерей и младенцев, только на кровати у окна, напряженно выпрямившись, сидела Катрине со странным отсутствующим выражением лица. Она подняла голову и слепо улыбнулась, как будто не узнавая его, потом снова опустила взгляд. Сёрен осторожно подошел поближе, положил подарки на одну из пустых кроватей, и тут увидел Майю. Она была крошечная и лежала завернутая в маленькое белое одеяло. Медвежонок, которого он ей купил, оказался раз в пять больше нее. У малышки были длинные черные волосы, сморщенное лицо, и она была точной копией Сёрена. Он не мог выдавить ни слова. Просто молча стоял и смотрел на Катрине, потом нагнулся и поцеловал ее в лоб.

Все изменилось. Не потому, что во Фредриксбергской больнице лежала маленькая девочка, с которой он случайно поделился генами, не потому, что она так сильно на него похожа, не потому, что он биологически стал отцом другого существа. Но потому, что его сердце увеличилось вдвое. Он вдруг рассмеялся. Эльвира умерла, Кнуд скорбел, отношения между ним и Вибе были полны горя и злости, и все-таки он несся в машине по Ягтвай и громко смеялся. Он не хотел ребенка, он и сейчас не захотел бы ребенка. Он не мог бы решиться завести ребенка ни с Вибе, ни с Катрине, ни с любой другой женщиной. Но теперь, когда Майя уже родилась, он хочет, чтобы она у него была. Хочет каждой клеткой своего тела. Он никогда не выпустит ее из виду, он будет защищать ее от всего плохого. Это чувство приковывало его к действительности тяжелой якорной цепью. Вечером он принял решение. При первой же возможности он поедет домой к Бо и Катрине и поставит их в известность о том, что передумал.

Прошло четырнадцать дней, прежде чем Бо сказал, что Сёрен может зайти, и к этому времени Сёрен так долго обдумывал то, что собирался им сказать, что больше не нервничал.

— Я решил, что хочу быть ее отцом.

Бо и Катрине пригласили его попить с ними кофе, и теперь чашка Бо застыла в воздухе между ртом и столом. Он в ярости посмотрел на Сёрена.

— Что ты решил? У тебя нет на это никаких прав, — он с силой опустил чашку на стол, и звук заставил Майю вздрогнуть.

— Бо, — осторожно сказала Катрине. — Давай сначала выслушаем Сёрена, — она взглянула на Сёрена и почти незаметно улыбнулась. Бо отошел к окну и встал там, дрожа всем телом.

— Я знаю, что у меня не получится делать это каждый день, — продолжил Сёрен, — да наверняка даже и не каждую неделю, но я хочу присутствовать в ее жизни реально, а не быть джокером, которого теоретически, быть может, когда-нибудь введут в игру, если возникнет такая потребность. Я хочу быть частью ее жизни с самого начала. У вас с Бо семья, — сказал он, глядя на Катрине, — и я прекрасно понимаю, что он будет занимать в сердце Майи место отца. Он будет играть с ней по вечерам, когда она возвращается из детского сада, будет читать ей на ночь, и это его она возненавидит, когда станет тинейджером, — Катрине легко улыбнулась. — Он вне всякого сомнения будет для нее главным человеком в жизни, — Бо немного расслабился. — Но я не хочу отступать в тень, я хочу принимать участие в ее жизни, и если вы мне этого не позволите… — в этом месте он набрал в грудь побольше воздуха, — тогда я буду действовать через суд.

В гостиной воцарилась мертвая тишина. Бо продолжал стоять к ним спиной, но Катрине ответила:

— Хорошо, Сёрен. Ладно.

Бо не повернулся, даже когда Сёрен уходил.

С тех пор Сёрен приходил к ним раз в неделю. Майя теперь спала не все время, и Бо оттаял. Сёрен очень старался ему понравиться. Каждый раз, приходя к ним, он расспрашивал Бо и выслушивал его рассказы о неподатливых подгузниках, беспокойной ночи или что Майя, кажется, улыбнулась. В действительности ему хотелось связать Бо узлом и вышвырнуть его из окна.

Однажды в ноябре он застал Катрине и Майю дома одних. Катрине кормила ребенка, и Сёрен сам поставил чайник. Когда Майя наелась, Катрине сделала кофе. Сёрен тем временем менял Майе подгузник и переодевал ее. Катрине внезапно спросила из кухни, как там Вибе. Раньше они полностью избегали личных тем, главным образом потому, что Бо всегда демонстрировал желание выпроводить Сёрена как можно быстрее, и это естественным образом уменьшало желание поговорить по душам. Поэтому сперва он ответил уклончиво, но когда Катрине вернулась в комнату и подсела к нему на диван так, что Майя оказалась между ними, он вдруг рассказал ей историю целиком. Об отношениях с Вибе, которые начались в юности, а теперь разладились, потому что Вибе так горячо хотела ребенка, а он нет, об Эльвире, которая умерла, так и не узнав, что они с Вибе расстались, хотя и продолжают встречаться, о Кнуде, который пытается жить по-старому и приглашает их к себе каждое воскресенье на семейный обед, не зная, что Вибе и Сёрен живут поврозь и просто делают вид, что они пара, чтобы не огорчать Кнуда еще больше. Когда Сёрен закончил, он взял Майю на руки и встал с ней у окна. Они стали рассматривать машины. Майя открывала и закрывала рот, и Сёрен рассказал ей, что синий «Форд Фиеста» только что проехал на красный свет.

— Ему повезло, что папа занят тем, что возится со своей малышкой, — прошептал он, — иначе бы я вкатил ему штраф.

Катрине спросила, знает ли Вибе вообще о существовании Майи. Сёрен долго сомневался, прежде чем отрицательно покачать головой.

Выйдя от Майи и Катрине час спустя, он решил, что дальше откладывать нельзя. Катрине дала ему фотографию Майи, которую он положил в свой кошелек, под водительские права, и теперь отступать было некуда. Кнуд должен узнать, что они с Вибе больше не вместе, и они оба, Кнуд и Вибе, должны узнать о существовании Майи. Он с ужасом представлял себе реакцию Вибе, это и так понятно, но ему вдруг ужасно захотелось рассказать старому перцу, что тот стал прадедом. Он позвонил Вибе, чтобы подтвердить, что их воскресная договоренность в силе, и она ответила, что не планировала ничего другого и рассчитывала, что они ужинают на Снерлевай, как обычно. Потом он позвонил Кнуду. Никто не взял трубку. Чуть позже он позвонил снова, и опять никто не ответил. Вечером он начал волноваться и поехал на Снерлевай. Он звонил не меньше пятнадцати раз, но никто не брал трубку.