Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле

В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 106
Перейти на страницу:

Дон Танкреди попросил глоток минеральной воды.

— Есть, — сказал он в заключение, — ханжи, которые ходят в церковь на рассвете, крадучись под барочными ангелами: когда-то они были молоды и красивы, мечтали о муже, и, быть может, у них имелся жених. Обманутые или разочарованные, однажды утром они покидают свое одинокое ложе и ударяются в любовь со святыми. Я любил их всех: бедные женщины, которым изменяют мужчины, бедные женщины, которые дерутся за мужчин. Они ничего не понимают. Как послушать их, они друг для дружки — только стервы. Ну а виноваты в этом всегда мужчины, потому что женщины всегда хранят верность. Да ты готов пустить слезу, дон Танкреди? Что с тобой, тебе плохо?

— Как это у вас получается, дон Танкреди, — сказал Баттиста, — вы такой маленький, а сил говорить у вас ого-го?

— Может, я и ошибаюсь, — тихо сказал Филиппо, — но мне кажется, он скорее болтун, чем покоритель женщин.

— Женщинам такие нравятся, — заметил любитель острых ощущений. — Я вспоминаю…

— Послушайте, — сказал Филиппо с поразительным спокойствием, — скажите мне только одно: сколько вам нужно, чтобы вы замолчали?

— Дайте мне десять лир, и покончим с этим.

Старик выложил десять лир. Тот положил их в карман и замолчал. Казалось, наконец можно хоть ненадолго насладиться тишиной, но ее прервала Сусанна.

— Но мне хотелось бы знать, о чем вспоминает этот господин, — сказала она.

— Милая моя, — сказал любитель острых ощущений, — теперь за мои воспоминания я хочу тысячу лир.

Филиппо, уступая просьбе Сусанны, выложил еще десять лир. Любитель острых ощущений положил их в карман.

— Я вспоминаю, — сказал он, — что мне надо сходить на следующей станции, потому что я еду в Сан-Грегорию для участия в большой охоте на волка.

Теперь поезд, который все время взбирался по горному склону, замедлил ход, как бы давая понять, что впереди станция, и его колеса покатились, как по вате, среди безмолвного снежного царства. В купе все молчали, заснув в разных позах. Филиппо погасил свет, натянул одеяло на голову и, засыпая, прикрыл глаза; вагон дернуло, и ему на глаза свалилась шляпа Баттисты. Старик встал, положил ее на место, снова лег и закрыл глаза. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он задремал, когда на цыпочках вошел вор. Филиппо, почувствовав, что у него шарят под одеялом, открыл один глаз, увидел преступника.

— Не будите меня, пожалуйста, — сказал он, — бумажник лежит в правом верхнем кармане брюк.

О, как приятно на поезде мчаться,

Горы, равнины, моря — это счастье!

Въехал в тоннель, искрами брызжет,

Катится гладко, катится быстро,

Перед мостами — гудок, и искрит,

Въехал на станцию, встал и стоит.

О, как приятно на поезде мчаться,

Под голубыми огнями качаться;

Все места заняты, места держись,

Можно курить, заходи и садись.

Плавно качается, едет вперед,

За поворотом идет поворот.

Вот на подъем, на подъем, на подъем

Тащит вагоны с великим трудом,

Катят вагоны, будто бредут,

Снова подъем, в белом саду,

Там, где рядами елки встают,

Ждут Рождества, Рождества они ждут!

Когда стали ездить на поездах, начали сожалеть о почтовых дилижансах и говорить, что по-настоящему можно было путешествовать только на них. Когда начнут передвигаться только по воздуху, начнут сожалеть о поездах и говорить, что настоящая поэзия путешествия заключалась именно в них. Придет и время, когда начнут сожалеть о самолетах, потому что придумают невиданные еще средства передвижения. Потом начнут сожалеть и об этих невиданных средствах передвижения. Верно, в скорых международных поездах есть своя поэзия, которая проявляется, когда, в час заката они мчатся по бескрайним просторам с низкими облачными горизонтами. Не говоря уже об огромных сверкающих окнах, по которым хлещет дождь, о розовых абажурах в вагонах-ресторанах, о платочках, которыми машут в окна, с уголками, мокрыми от слез.

Но будут жалеть не столько о международных скорых, сколько о маленьких поездах, которые тащатся в гору зимними вечерами.

Ездить на таких поездах — одно наслаждение.

Купе, в котором сидят два или три пассажира, слабо освещено и жарко натоплено, так что даже чувствуется запах паленой краски. В запотевшее окно виднеется темное небо и заснеженные поля. За окнами метет метель.

Поезд катит спокойно, без спешки и толчков. Он без суеты останавливается на всех деревянных крохотных станциях, где виднеется яркое пламя костра и слышится звон стаканов с пуншем. Время от времени делает таинственную остановку посреди поля, наверное, чтобы перевести дух. Тогда задремавшие было пассажиры открывают глаза, потягиваются и спрашивают: «Где мы?» и снова засыпают.

Время от времени поезд возвращается назад, если что-нибудь забыл.

Вперед его тащит, пыхча, машина с длинной трубой, а еще одна машина, тоже с длинной трубой, толкает его сзади и тоже пыхтит. Они очень стараются, тяжело дышат, трудятся, передвигая два или три вагона.

Поезд поднимается все медленнее, все труднее и труднее.

Он поднимается среди снегов, шагом. Уже чувствуется вокруг великая тишина, что обитает в горах и глушит всякий шум, даже стук колес, вагонов и громыханье паровоза.

В тишине ясно слышится только сильное и усталое пыхтенье паровоза, ритм которого становится все медленнее, как будто оно готово прерваться каждую секунду.

И точно — он замедляет свой ход все больше и больше. Потом останавливается. И замолкает.

Тогда все замечают, что поезд стоит.

Протирают запотевшее стекло, смотрят, что за станция.

На перроне ни души.

Эти остановки поездов в горах окружены тишиной. Ни шипения, ни свистка, ни сигнала рожка начальника станции.

Только рядом со светящимся циферблатом станционных часов продолжает звенеть электрический звонок, звук коего сливается с тишиной.

Кажется, все уже давно ушли и забыли выключить звонок, который будет звенеть вечно, рядом со светящимися часами.

V

Вернувшись назад и сойдя на станции Роккамонтана, наши друзья обнаружили, что поезд уже ушел, унося будущего зятя дона Танкреди, который, само собой, не заметил, что оставил тестя в поезде; они отложили поиски на следующий день и, чтобы добраться до ночлега в деревне, им пришлось проехать два километра в странном средстве передвижения.

То было средство передвижения, таившее в себе сюрпризы. Честный, порядочный и добрый человек, которому не в чем себя упрекнуть, довольный жизнью, имеющий чистую совесть, выходит на станции Роккамонтана с высоко поднятой головой, видит его и говорит:

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?