Полкороля - Джо Аберкромби

Она с любовью похлопала по щеке ближайшего раба – достаточно сильно, чтобы ясно прозвучали шлепки.

– Скажем просто: отныне этот корабль – ваш мир, и здесь, на корабле, я – госпожа, а вы – чернь.

– Мы господа, – эхом откликнулся Тригг, мрачно обведя взглядом скамьи, – а вы – чернь.

– Сегодня мы неплохо подзаработали, несмотря на печальную потребность заменить нескольких ваших собратьев. – Пряжки капитанских сапог зазвенели, когда та вразвалку прошлась меж скамей. – Вечером каждый наестся хлеба и выпьет вина. – В честь такого впечатляющего проявления щедрости разнеслось ликование. – Так что, хоть всеми вами владею я…

Тригг шумно прокашлялся.

– …и другие пайщики нашего отважного судна…

Тригг с опаской кивнул.

– …мне по нраву считать нас одною семьей! – Капитан распростерла руки, принимая в объятия весь корабль. Ее непомерные рукава поплыли по ветру – будто пыталась взлететь гигантская птица. – Я для вас – терпеливая бабушка, Тригг и его охрана – добрые дядюшки, вы – шалуны-недоростки. Мы вместе сплотились против беспощадной Матери Моря, извечного, заклятого врага мореходов! Вам, детишкам, везет, поскольку я всегда страдала от переизбытка милосердия, жалости и доброты.

В ответ на это Ральф с омерзением харкнул.

– Большинство из вас уразумеет вести себя, как подобает благопристойным отпрыскам, но… вдруг… – и улыбка Шадикширрам увяла, уступив место деланой гримасе боли, – среди вас найдутся смутьяны, которые решат, что им со мной не по пути?

Тригг досадливо зарычал.

– Которые вздумают повернуться спиной к любящему семейству. Покинуть на произвол судьбы своих сестер и братьев. Бросить своих верных товарищей в какой-нибудь гавани. – Капитан провела кончиком пальца по тонкому шраму на щеке и оскалилась. – Или даже поднять подлую руку на тех, кто так заботливо за ними ухаживает.

Тригг с ужасом втянул воздух.

– Если вдруг некий дьявол подкинет вам подобные мысли… – Капитан наклонилась над палубой. – Подумайте о том, кто последним пытался так поступить.

Она выпрямилась, поднимая напоказ тяжелую цепь. А потом резко ее рванула и опрокинула вверх тормашками грязного оттиральщика палубы. Тот только взвизгнул – спутанный ком рук, ног, волос и лохмотьев.

– Не подпускайте это существо к острому железу и близко! – Она наступила на его ничком лежащее тело. – Ни к кухонному ножу, ни к ножницам, ни к крючку на удочке! – Она прошлась по нему, вминая в спину высокие каблуки – и, несмотря на неровность поверхности, ни на миг не потеряла осанку. – Он – никто и ничто! Все меня слышали?

– Сволочная стерва, – опять зашептал Ральф, когда та грациозно спрыгнула с головы оборванца.

Ярви смотрел, как несчастный скребун перекатывается на четвереньки, утирает кровь со рта, тянется к своему бруску и без единого звука отползает работать дальше. Лишь на мгновение он посмотрел капитану в спину: из-под всклокоченных волос выглянули его глаза – яркие, как звезды.

– По местам! – заорала Шадикширрам. Она одним махом взлетела по трапу на шканцы и приостановилась, теребя украшения на пальцах. – Правь на юг! В Торлбю, мои несмышленыши! Нажива ждет! И, Анкран?

– Да, капитан, – ответил Анкран в таком низком поклоне, что едва не подмел палубу.

– Притащи вина, от болтовни у меня разыгралась жажда.

– Все слыхали бабулю?! – проревел Тригг, разматывая кнут.

Загремел топот и раздались голоса, свист канатов и скрип снастей – вольные моряки бросились отдавать швартовы и готовить «Южный Ветер» к выходу из гавани Вульсгарда.

– Что же дальше? – шепнул Ярви.

Ральф лишь озлобленно фыркнул в ответ на такую наивность.

– Дальше? – Джойд поплевал на могучие ладони и примерился к отшлифованным рукоятям весла. – Гребем.

Довольно скоро Ярви пожалел, что не остался в подвале работорговца.

– Взяли.

Башмаки Тригга отбивали неумолимый ритм. Старший надсмотрщик вышагивал по мостку со свернутым кнутом в мясистых руках и прочесывал глазами скамьи – кого им надобно воодушевить. Грубый голос грохотал размеренно и безжалостно:

– Взяли.

Не стало сюрпризом, что иссохшая рука Ярви справлялась с рукоятью огромного весла еще хуже, чем со щитом. Увы, мастер Хуннан теперь вспоминался заботливой нянькой по сравнению с Триггом. У этого бич служил первым средством при любых затруднениях, а когда после побоев у Ярви так и не выросли новые пальцы, его левое запястье прикрепили к веслу трущими кожу лямками.

– Взяли.

Руки Ярви, его плечи и спину ломило все больней и больней с каждым непосильным рывком. Хоть шкуры, постеленные на банках, износились до мягкости шелка, а рукояти нагладко отшлифовали его предшественники, с каждым ударом весла зад драло все сильнее, а ладони словно свежевали заживо. Рассечения от кнута, синяки от пинков и нехотя заживавшие под грубым железом ошейника ожоги с каждым новым взмахом все злее разъедало морской водой и соленым ветром.

– Взяли.

Это истязание давно перевалило всякий мыслимый предел, до которого Ярви хватило б сил выдержать, – вот только кто бы мог представить, на какие нечеловеческие усилия способен подвигнуть кнут в умелых руках. Скоро, заслышав где угодно его треск или просто скрип башмаков Тригга в их сторону, Ярви вздрагивал, всхлипывал и крепче наваливался на свой участок весла, роняя со стиснутых зубов слюни.

– Этот мальчишка долго не протянет, – рычал Ральф.

– Один раз – один взмах, – тихо шептал Джойд. Сам он толкал весло плавно, размеренно, с нескончаемой силой – будто был сделан из стали и дерева. – Дыши медленно. Дыши вместе с веслом. Раз – вдох.

Ярви не понимал почему, но это немного помогало.

– Взяли.

Вот так стучали уключины и звенели цепи, скрежетали канаты и скрипел настил, а из гребцов – кто стенал, кто ругался, кто молился, кто мрачно безмолвствовал, и «Южный Ветер» понемногу продвигался вперед.

– Один раз – один взмах. – Мягкий голос Джойда вел его сквозь кромешную мглу отчаяния. – Раз – взмах.

Ярви не сумел бы назвать наихудшее из мучений: как жалит бич, или как горит натертая кожа, или как разламываются мышцы, или голод, или холод, или то, что он опустился так низко. И тем не менее неумолчный скрежет пемзы безымянного скоблильщика – вперед по палубе, назад по палубе, затем снова вперед по палубе; то, как мотаются туда-сюда его жидкие волосы; как сквозь рванину просвечивает исполосованная спина; как желтеют зубы за раззявыми, трясущимися губами, – напоминало Ярви о том, что бывает и хуже.

Всегда есть что-то, что еще хуже.

– Взяли.

Время от времени у богов просыпалась жалость над его несчастной долей, и те посылали глоток желанного ветра. Тогда Шадикширрам золотилась улыбкой и с видом терпеливой мамаши, которая не может не потакать неблагодарному отпрыску, приказывала убрать весла и развернуть громоздкие паруса из овечьей шерсти с кожаными накладками – и на весь свет объявляла о том, как ее доброта ее же и губит.