Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

Утром я отправилась на работу, оставив Герту записку настоле и завтрак на плите. Вероятно, когда я вернусь, и духу его не будет вквартире. Так он, по крайней мере, всегда поступал раньше, а с течением временипривычки рокеров мало меняются. Впрочем, как знать… Правда, сообщением оКарчинском он меня заинтересовал. Надо будет залезть в Интернет и узнать охудожнике побольше. И все-таки с каких это пор Герт стал поклонником живописи идругом художников? Хотя он давно от меня отдалился, поэтому всякое может быть.

— А ты хорошо выглядишь, мать, — заявила Лилька, кактолько я появилась на своем рабочем месте. — С чего это ты вдруг такпохорошела за одну ночь? Неужели нашелся тот, кто согрел твою одинокую постель?

— Ну, зачем же, — я попыталась остатьсяравнодушной, чтобы слишком проницательная коллега ничего не заметила. —Просто хорошо выспалась, к тому же никто не мешал. А на сон грядущий прочиталазахватывающую статью о корейской культуре.

— Ну, ты даешь! Врешь, наверное? Неужели правда? —На холеном Лилькином лице отразилась целая гамма чувств от недоумения до полногоневерия.

— Конечно, правда, — я спокойно достала из сумочкикосметичку. — Американские ученые еще десять лет назад доказали, что, еслисмотреть на красивые картины, скульптуры или читать что-то об искусстве наночь, то сон будет крепким и здоровым, а общее состояние организма заметноулучшится. Если же прибегать к этому постоянно, то можно даже избавиться отразных болезней.

— Не может быть! — Лилька с сомнением потряслаголовой. — Это ты сейчас сама все придумала, да еще и американцев сюдаприплела. — Она уперла руки в крутые бедра, обтянутые модным трикотажем вмелкую черно-серую клетку, и вызывающе поглядела на меня.

— Нет, не придумала, а просто вспомнила статьюиз-какого-то журнала, кажется, «World» или «Scientific circle». — Ястаралась говорить предельно серьезно и не встречаться с Лилькойвзглядом. — Как видишь, все оказалось правдой. Стоило мне вчера потратитьнемного времени на искусство (знала бы она, на что я его действительнопотратила и каким древним искусством занималась!), так сегодня чувствую себяпросто превосходно.

Вокруг Лильки и меня уже собирались сотрудники. Выслушав моютираду, кое-кто хмыкнул, кое-кто покачал головой, а кто-то даже поддержал меня,заявив, что это вполне здравая мысль. А Яша Лембаум, почесав макушку, дажесказал, что и сам то ли слышал что-то подобное, то ли читал. Мимо прошмыгнулПошехонцев, какой-то весь невероятно мятый с утра, словно ночевал, не снимаяодежды, где-нибудь в переходе на Петроградской. Потирая физиономию, буркнулвсем приветствие и проскрипел несмазанным, ржавым голосом:

— Вот вы-то мне и нужны. Зайдите, Леда.

Я весьма обрадовалась возможности отвязаться от назойливыхколлег, а прежде всего от не в меру проницательной Лильки.

— Слушаю вас, Илья Геннадьевич, — сказала я, дажене присаживаясь, так как не собиралась надолго задерживаться у него в кабинете.

— Как продвигаются наши дела с моделью? —Пошехонцев поморщился и попытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки.

— Прекрасно, — нагло соврала я. — Сейчасподбираю нужный материал, составляю вопросы для наших читателей. Первая статьябудет готова уже к понедельнику.

— Лучше бы к выходным. — Главный наконец-тооставил пуговицу в покое.

— Можно и к выходным. — спокойно согласиласья. — Собственно, почему бы и нет. Материала много, и он интересный.

— Серьезно? — Илья с подозрением посмотрел наменя, не слишком доверяя моей покладистости. — Это было бы слишком хорошо.Но я ведь давно тебя знаю, Леда, обязательно какую-нибудь гадость напоследокпреподнесешь. Давай выкладывай сейчас.

— Какую гадость, Илья Геннадьевич? — Я обиженнозахлопала ресницами, изобразив оскорбленную невинность. — Напротив, меняочень заинтересовала предложенная вами тема. Мир моды весьма разнообразен иизменчив, писать о нем можно бесконечно.

— Что-то эта тема не вызвала у тебя энтузиазма впрошлый раз, — ехидно заметил главный, безуспешно пытаясь открыть дверцусвоего стола.

— Энтузиазма у меня не вызвала предстоящая беседа смоделью, — напомнила я, — но вы пообещали, что за это примете у меняматериал на вольную тему. Разве не так?

— Так. — Пошехонцев раздраженно хлопнулдверцей. — Так я и знал. И ты уже знаешь, о чем будет материал?

— Конечно, — я охотно кивнула. — О художникеКарчинском, чья выставка сейчас проходит в «Галерее искусств».

— И все? — недоверчиво посмотрел на менянесчастный главный редактор. — Только статья об этом художнике — и все?

— Все, — радостно улыбнулась я ему. —Живопись у него интересная, человек он занимательный. Поэтому все. А что, надоеще что-нибудь?

— Нет, — Илюшу передернуло, — этого вполнедостаточно. В общем, я согласен, как только пройдет материал о модели, можешьнести своего художника.

— Чудесно, Илья Геннадьевич. Так мне можно приступать кработе?

— Да-да, — Илья энергично замотал головой. —И хорошо бы успеть до выходных. Постарайся, Леда, будь другом.

Я кивнула и отправилась в нашу комнату.

Что это главный такой вздрюченный? Вот ведь дались ему этистатьи о моде… Нет, пожалуй, тут дело совсем не в моде, а в моделях. Вернее,всего в одной — Диане. Интересно, что Герт мог про нее слышать? Если бы толькоон удосужился вспомнить…

* * *

Как ни странно, но Герт из моей квартиры, как ожидалось, неубрался. Напротив, до моего прихода он успел найти запасные ключи, смотаться вмагазин и даже купить цветы и шампанское.

— С чего это вдруг? — удивилась я, зная, что мойдружок-рокер никогда изысканными манерами не отличался.

— Сюрприз, — пояснил он, нисколько несмутившись. — Хотелось сделать тебе, приятное, тем более что столько летдруг друга знаем.

— Вот именно. — Я прошла на кухню. — Поэтомуможно было обойтись и без эффектных сцен, которые так обожают влатиноамериканских сериалах.

— Ты в своем репертуаре, — хмыкнул Герт. — Ая думал, что тебе понравится.

— Мне нравится, я только не ожидала от тебя ничегоподобного. Зачем, Герт?

— Знаешь, — он остановился за моей спиной и обнялменя за плечи, — возраст, что ли? Начинаешь ценить такие вещи, которыераньше были пустым местом. Семью, например, близкого человека рядом, заботу,внимание.

— Герт, — я все еще не могла опомниться, — тыо чем? С каких это пор ты стал мечтать о семье?

— Представь, давно. Но все никак не мог встретитьподходящую женщину.

— А теперь, значит, встретил. — Я повернулась кнему и уставилась на физиономию человека, которого знала уже двадцать лет.