Меч и перо - Асан Кенжебаевич Ахматов

метров и полёт проходит нормально, после чего пожелал всем удачи. Голос командира был спокойным и ровным. Это придало уверенность даже отъявленным пессимистам, которые поспешили хоть чуточку вздремнуть, чтобы отключится от гнетущей действительности, где их чувствами на время перелёта овладевал животный страх.

Писатель тем временем вернулся к нескончаемым думам. Сейчас они были связаны с отцом – Торокулом. Совсем недавно, нежданно-негаданно к нему пришло известие о том, что на родине – в Кыргызстане было найдено место захоронения отца. Торокула Айтматова в далёком 1937 расстреляли в предгорьях у селения Чон-Таш после суда по ложному обвинению. Эту весть сообщила ему сестра Роза. Она позвонила ему из Бишкека и взволнованно рассказала о том, что сотрудники Государственного Комитета национальной безопасности провели раскопки предположительного места расстрела репрессированных людей. Там они обнаружили останки более ста казненных человек, в числе которых удалось идентифицировать останки отца Торокула Айтматова.

Чингиз Торокулович был готов к любому повороту в истории жизни своего отца. Но не к такому. Это было, словно удар ножом в спину. Всю жизнь они с матерью искали его следы. А он, оказывается, всё это время был рядом. Более того, дом в котором жил писатель, был совсем неподалеку от страшного некрополя. И все эти годы он проезжал мимо этого места, но и подумать не мог, что в двадцати минутах езды от дома, в предгорьях Ала-Тоо покоятся останки отца. Осознание вдруг открывшейся правды о роковом тридцать седьмом захлестнуло его изнутри. Всколыхнуло в нём обиду за мать, брата и сестер, которым по велению злой судьбы не пришлось испытать счастья отеческой любви и заботы. От этих переживаний к горлу подступал комок, горький вкус которого он ощущал всю свою сознательную жизнь, когда вспоминал отца. Время не смогло притупить эту боль. И даже сейчас, когда он уже был в два раза старше родителя, он подсознательно никак не мог простить тех, кто прервал жизнь отца. Торокулу тогда было всего лишь тридцать пять лет. И это было больше, чем трагедия, насильно разлучившая его с семьей.

Писатель прервал на время мысли об отце и вслушался в приглушенный шум двигателей самолета. Они продолжали монотонно гудеть. Айтматов открыл глаза, с некоторым сожалением о неумолимости движения стрелок посмотрел на циферблат наручных часов и, глубоко вздохнув, снова закрыл глаза. Лететь ещё два часа.

Подумав о времени, Айтматов невольно вернулся к размышлениям о возрасте. В этом году ему исполнится шестьдесят пять. Многое сделано, многое сделать еще не успел. Одно он знал точно – страшная правда об отце внесёт коррективы в его жизнь. Придут переосмысление, новые духовные открытия, которые обязательно повлияют на творчество. А сейчас надо достойно проводить отца и остальных, попавших на страшную наковальню под сталинско-ежовский молот. Писатель не успел подумать о предстоящих мероприятиях по перезахоронению, как почувствовал на себе пристальный взгляд. Это был взгляд одной из стюардесс рейса «двенадцать тринадцать». Она стояла напротив него с присущей всем бортпроводницам улыбкой и смотрела ему прямо в глаза.

– Господин Айтматов, с Вами всё в порядки? Не требуется ли Вам чего-нибудь?

Айтматов привык, что его узнают. Положение обязывает. Его произведения переведены на 165 языков мира. В особенности его почитали в Германии, откуда, судя по всему, и была родом это миловидная стюардесса, неплохо говорившая на языке Пушкина.

– Что-то не так? – удивился Айтматов. Ему стало интересно, чем это он привлек внимание стюардессы, кроме того, что она его просто узнала.

– Нет, Вы просто выглядите немного усталым, – ответила она ему, не переставая улыбаться.

– Ах, да, возможно, – Айтматов почувствовал себя неловко. – Может быть, действительно мне не так хорошо. Но я Вас уверяю, всё в порядке. Хотя, принесите мне минеральной воды, – поспешил он озадачить её, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания окружающих, и улыбнулся.

Стюардесса не заставила себя долго ждать. Отпив несколько глотков воды, писатель вернул ей стакан и поблагодарил за оказанное внимание. Бортпроводница удалилась, довольная тем, что смогла угодить знаменитому литератору. Айтматов же снова оказался наедине со своими мыслями и переживаниями. Они вернули его в злосчастный тридцать седьмой год. Перед глазами всплыл образ матери – Нагимы, и тот далёкий глубоко отпечатанный в детской памяти день, когда он последний раз видел отца. Это было в Москве…

Нагима никогда не думала, что ей когда-нибудь в жизни доведется жить в столице Советского Союза. Совсем девочкой из рассказов отца и братьев она узнала, что Москва – исторический и культурный центр великой державы. Спустя годы она воочию увидела город с Красной площадью, который стал штабом строительства светлого будущего. Здесь ковались «красные кадры», которые и должны были строить коммунизм. И она была счастлива, что её муж – Торокул учится в Институте красной профессуры. В будущем, познав премудрости марксизма и ленинизма, он будет работать в родном Кыргызстане. Но пока их семья была здесь, и всё в жизни Нагимы складывалась совсем неплохо, несмотря на то, что после Октябрьской революции нелегкая судьба далеко разбросала её родных и близких.

«Что может быть прекрасней на свете, если рядом любимый человек и прекрасные дети», – Нагима предавалась приятным мыслям, когда со двора прибежали запыхавшиеся Чингиз и Ильгиз. Двухмесячная Роза тихо лежала в детской кроватке и смотрела куда-то вдаль. Рядом с кроваткой двухлетняя Люция играла на полу с куклой. Четверо ребятишек – настоящее счастье, которым она не могла насытиться. Мальчики как вкопанные встали на пороге, затаив дыхание, но убедившись, что малютка Роза не спит, загалдели:

– Мама, когда мы пойдём встречать ата?

В это время дня отец возвращался после учёбы, по обыкновению, все они встречали его во дворе, после чего садились ужинать в тесном семейном кругу.

– Конечно, сейчас пойдем, – ответила им Нагима и принялась пеленать младшенькую. После того, как все дети были готовы к встрече, они гурьбой пошли во двор. Из-за угла должен был появиться отец. Чингиз и Ильгиз приготовились, по обыкновению, повиснуть у него на шее. Но они напрасно прождали его весь вечер. На улице уже смеркалось, а главы семейства всё ещё не было. Как стемнело, Нагима завела детей домой. Накормила и уложила спать.

– Почему папа не идет? – гомонили дети. Редко было, чтобы отец приходил поздно. И даже если такое случалась, он всегда заранее предупреждал супругу.

– У папы, наверное, сегодня много важных дел, – Нагима старалась успокоить их. Но дети прислушивались к шагам во дворе, с надеждой, что вот-вот зайдёт отец и хотя бы поцелует их на ночь. Когда дети успокоились и заснули, Нагима в который