Притворись моей дочкой - Изольда Рыбкина

— Но ты не хочешь ехать из-за мамы? — не выдерживаю и перебиваю её.

Ну, да, есть у меня такой грешок — вечно я куда-то спешу и стараюсь поскорее добраться до сути.

— Нет, — улыбается Ника, — как раз наоборот. Её приезд и заставил меня согласиться на поездку.

— Вы не ладите? — «любопытство не порок, а большое свинство» — говорила моя воспитательница в интернате. Я понимаю, что лезу сейчас не в своё дело, но мой мозг не успевает за языком.

— Скажем так — мы не общаемся, — довольно спокойно констатирует Ника. — Примерно с тех пор, как я появилась на свет.

— Мама бросила тебя сразу после рождения??? — меня уже не остановить.

— Нет, не сразу. Примерно в восемь месяцев. Но и за это время общения у нас не сложилось. Она уехала в Штаты и до сих пор там живет, а сейчас ей просто нужно немного поиграть в семью, а я терпеть не могу домашний театр, — я вижу, как Ника начинает раздражаться, поэтому спешу сменить тему.

— Так из-за чего же ты не хочешь тогда ехать?

— Да всё из-за Чацкого! — девушка снова злится, но эта совсем другие эмоции. В них не сквозит боль, как когда она говорит о матери.

— Какого еще Чацкого, — мне становится смешно от своего предположения, и я решаю поделиться им с Никой, — который из «Горе от ума», что ли?

— Почти. Только не от ума. А просто — горе. Он достал меня уже… Не знаю, что я ему сделала, но только с первого дня нашего знакомства, он делает всё, чтобы ГОРЕ было со мной постоянно.

Ника, возможно, рассказала бы мне побольше, но нас прервал шум в прихожей, и по звонкому щебетанию я поняла, что моя дочь уже здесь.

— Мама, мама, смотли, что купил мне дядя Глеб! — Дианка впервые не спешит ко мне с объятиями, а кружится вокруг своей оси, демонстрируя очень красивую детскую сумочку, которая выглядит как взрослый редикюль, только в миниатюре. Довольно стильная вещь, надо признать. И невооруженным глазом видно, что дорогая…

— Диана, а разве у тебя сегодня день Рождения? — строго смотрю на дочь, намеренно игнорируя взглядом мужчину, на которого я дала себе обещание смотреть только в случаях крайней надобности.

— Нет, — растерянно отвечает дочь, не понимая, к чему я задала этот вопрос.

— Тогда по какому случаю такие подарки? — всё-таки перевожу взгляд на Глеба, метнув в него пару молний.

— Николь, это подарок не на день рождения, но и не совсем без повода, — пытается оправдаться мужчина.

— Ну и какой же повод? — складываю на груди руки, с вызовом ожидая, что он придумает.

— Сегодня день детской улыбки! — демонстрирует мне все свои тридцать два зуба Глеб. — Мы празднуем!

Прокомментировать я не успеваю, потому что в этот момент из комнаты выходит Ника и Дианка начинает щебетать, хвастаясь обновкой.

Пока девчонки заняты рассматриванием всех отделов маленького саквояжа и их наполнением вещами из комнаты Вероники, я не могу упустить возможность поговорить со своим работодателем.

— Глеб Викторович, — деловым тоном начинаю разговор, — вам не стоило покупать такую дорогую вещь моей дочери. Я считаю правильным вернуть вам потраченные деньги. Прошу вычесть их из моей зарплаты…

Договорить я не успеваю, потому что Глеб меня прерывает и делая шаг в мою сторону, подходит ко мне слишком близко, от чего я моментально теряюсь.

— Я правильно понял, ты принимаешь моё предложение? — мужчина слегка прищуривает глаза и пристально смотрит на меня, склонив голову на бок.

— Да, я согласна остаться у вас, — мямлю, всё еще испытывая неловкость от его близости.

— Ты помнишь об условии? Ты не сможешь уйти раньше, чем через две недели.

— Да, конечно, я помню, — немного раздраженно получилось, но за кого он меня принимает — я взрослый серьезный человек и отдаю отчет за свои действия и решения.

— Отлично! Тогда завтра подпишем все необходимые бумаги и договоримся о твоей зарплате.

— Глеб Викторович, — окликаю мужчину, который уже развернулся, чтобы уйти к себе в спальню. — Завтра Диана останется здесь. Не хочу напрягать вас с садом…

— В этом нет необходимости, — отзывается Глеб, поворачиваясь ко мне в пол-оборота. — Мне не сложно. Да и Диана хотела показать сумку своей подруге. Она уже пообещала ей, а обещания нужно держать.

Он отворачивается и скрывается за дверью. А у меня даже нет слов, чтобы прокомментировать и тем более противопоставить что-то его словам.

Ну ладно… Раз обещала…

Глеб.

Она согласилась. Я, конечно, и так был на 99 % уверен в том, что у неё просто нет другого выбора. Но всё же в голову постоянно лезли мысли о её бывшем муже. Неужели он не поможет матери своей родной дочери и оставит её в таком положении? Эти предположения не давали мне покоя, и когда я забрал Дианку из сада, то первым делом захотел выяснить именно этот момент.

— Диан, а тебя всегда только мама из сада забирает? — ну нельзя же прямо в лоб задавать такие вопросы ребенку.

— Нет, конечно, — сразу заставив меня напрячься, откликается девочка. — Меня иногда тётя Таня забилала, когда мы жили на Малиновой. Мама была на сутках, и я ночевала у Заболотских.

— А тётя Таня — это ваша родственница? — уточняю, потому что из ответа понял только то, что они жили на Малиновой улице.

— Нет, это наша соседка, Витькина мама. Он ланьше тоже в мой садик ходил, а сейчас уже в школу пошёл. Он вледный, и мама не хотела, чтобы я с ним длужила, но сказала, чтобы я не говолила об этом тёте Тане, потому что она обидится и не будет меня забилать к себе.

— А тебе нравилось бывать у тёти Тани? — почему-то захотелось задать этот вопрос, понять почему Николь доверяла ребенка человеку, с сыном которого запрещала дружить.

— Нет, у них дома дулно пахнет. И Витька еще обзывается силотой казанской, — в голосе девочки слышны горькие нотки обиды. — И диван у них весь ободланный и в кошачьей шелсти. А еще в нём какие-то кочки в спину давят, поэтому я по полночи заснуть на нём не могу… А тётя Таня лугается, что я волочаюсь и он склипит на весь дом, а дяде Саше утлом на лаботу вставать.

— А ты маме говорила, что тебе не нравится ночевать у Заболотских? — изумленно спрашиваю, совершенно не понимаю мотивов Николь оставлять дочь на ночь у чужих людей.

— Нет, — тихо отзывается Диана. — Если бы мама узнала, что мне там плохо, то не лазлешила бы у них ночевать.

— Но так ведь это было бы и правильно?! Почему же ты молчала??? — я останавливаюсь на светофоре и поворачиваюсь к Диане, которая сидит на заднем сиденье.

— Я боюсь спать одна в квалтиле, — грустно отвечает девочка. — Лучше уж на вонючем диване…

— А твой отец? Где он? Почему ты не можешь ночевать у него? — я откровенно зол. На ситуацию. На Николь. На этого никчемного недомужика, который позволил своему ребенку пережить всё, что я слышу сейчас от Дианы.