Притворись моей дочкой - Изольда Рыбкина

Девушка пытается сопротивляться и отступает назад, но, видимо, нога у неё действительно сильно болит, потому что первый же шаг дается ей с огромным усилием, и от боли она вся сжимается, из глаз брызгают слезы. Уже не спрашивая и не ожидая одобрения своим действиям, молча подхватываю её и несу к подъезду, слыша за спиной недовольное фырканье Альбины.

В квартире отношу Николь в гостевую спальню, где она с дочерью спала сегодня ночью. Молча сажаю на кровать. Она собирается что-то сказать. Подозреваю, что хочет оправдаться за свой поцелуй. Но я не хочу к этому возвращаться. Забыли. Представим, что ничего не было.

— Тебе в туалет нужно? — деловым тоном задаю вопрос, чтобы отмести всякие попытки поднять неудобную тему.

Ника сначала непонимающе смотрит на меня, не ожидая подобного вопроса, а потом отрицательно мотает головой.

— Ну и отлично. Я в гостиной буду разговаривать с… — почему-то на секунду замешкался, пытаясь подобрать слово, как лучше назвать Альбину, — с мамой Ники. Не выходи пока. А лучше выпей таблетку и ложись, — я вовремя вспомнил, что по пути мы заехали в аптеку и купили лекарства, которые рекомендовал доктор.

Разворачиваюсь и быстро направляюсь к выходу. У самой двери слышу тихое «спасибо». Не оборачиваясь, едва заметно киваю, и закрываю дверь. Всё-таки хорошо, что нас прервали, пусть и таким неприятным образом, но не дали мне совершить огромную ошибку, о которой я наверняка бы сильно и долго жалел. Николь не для меня. Надо держать дистанцию.

Вхожу в гостиную и вижу просто картину маслом: Альбина, аки англицкая королевишна, восседает на моем диване, и оценивающе рассматривает обстановку комнаты, как прораб принимает объект.

— Неплохо, Глеб, — выдает как только видит меня в дверном проеме. — Рада, что у тебя появился вкус…

— Давай без лишних словоизлияний. Ты пришла по какому-то делу, вот и будь любезна — излагай.

Альбина закатывает глаза, и недовольно выдает:

— Но твой отвратительный характер, нисколько не изменился, — она презрительно морщится. — Впрочем, этого стоило ожидать, учитывая твою наследственность…

Оскорблять меня я ей позволял, делая скидку на безмозглость и будучи уверенным в том, что терпеть мне её недолго, но вот говорить плохо о моих родителях, которые воспитали нашу с ней общую дочь, заменив ей и мать и отца, я позволить не мог.

— Если ты сейчас же не начнешь говорить по делу, ты вылетишь из этого дома, как пробка из шампанского, которое ты так любишь.

Видимо, мой тон вселил ей понимание, что настроен я решительно. Альбина подобралась и начала уже с совсем другой интонацией.

— Глеб. Я пришла тебя освободить, — говорит таким елейным голоском, что становится не только противно, но даже страшно — что она задумала, и к чему ведет? — Я решила дать тебе развод.

Ха! Развод она мне дает! Да я теперь и сам могу с ней развестись, не спрашивая «разрешения». За эти годы, я несколько раз просил её подписать бумаги, но она отказывалась и шантажировала меня дочерью, говоря, что отберет опеку и запретит мне и моим родителям встречаться с Никой. Ей статус замужней нужен был, чтобы не возиться с оформлением алиментов. Продуманные родственнички моей жены, науськали её, что если мы будем в разводе и ребенок останется жить со мной, то я рано или поздно могу потребовать от неё алиментов. Я даже не пытался доказывать обратное — если обо мне в той семье такого «хорошего» мнения, то разговоров вести с ними я не собирался. Так и остался я в заложниках нашего подросткового глупого брака.

И вот теперь, когда Веронике исполнилось восемнадцать, я мог бы спокойно стать официально свободным человеком. И не сделал этого я до сих пор только потому, что совсем забыл о своём «женатом» статусе. Спасибо, бывшая напомнила.

— Ты не понял меня, — видя мою усмешку, продолжает Альбина. — Я дам тебе развод, не претендуя на раздел имущества, — она многозначительно обводит глазами комнату и ехидно улыбается.

И тут до меня доходит. Как я мог быть таким дураком?! Ведь и правда — по документам она всё еще моя жена, и при разводе должна получить половину совместно нажитого имущества! Получается, что новая квартира в элитном районе пусть и небольшого города, но однако же районного центра, и самое главное — мой новый ресторан, который я только месяц назад купил, продав отцовский бизнес в нашей деревне — это всё нужно будет делить пополам с ней! От этой мысли мне стало жарко и душно, захотелось включить кондиционер.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты собралась претендовать на то, к чему не имеешь никакого отношения? — я пораженно смотрел на неё, пытаясь уловить, насколько серьезно она настроена.

— Нууу… По документам…

— Чего ты добиваешься? — я перехожу на крик, меня достал её спокойный тон, который явно скрывает какой-то очередной коварный план. — Я найму лучших адвокатов и докажу, что наш брак был лишь на бумаге, я не дам тебе ни рубля! Ника тоже подтвердит, кто воспитывал её все эти годы…

— Успокойся, Глеб, — твердым голосом обрывает меня Альбина. — Я знаю, что ты сможешь доказать всё, о чем ты говоришь. Но этот процесс обойдётся тебе в копеечку, да и не быстрым он будет. Я же могу ускорить его и сберечь твои деньги и нервы…

Шантажистка замолкает, намекая, что у неё есть какое-то условие.

— Что ты хочешь? — прежде чем принять её правила, я должен узнать, что она потребует от меня взамен.

— Сущую малость, — невинным голоском отзывается Альбина. — Разреши мне пожить в твоей квартире. Не долго — всего две недели. И я исчезну из твоей жизни навсегда.

Николь

Да, да, я знаю — подслушивать под дверью — это ужасно… Но… Я, кажется, не могу иначе.

Там, у двери машины, мне на секунду показалось, что Глеб собирался меня поцеловать. Потом появилась эта женщина, и на его лице появилось разочарование.

Или мне это всё показалось?..

В любом случае, теперь мне просто необходимо узнать, какие отношения связывают моего начальника и эту мадам.

Вот только одно маленькое недоразумение — мне ровным счетом ничего не слышно. Как я ни старалась прислушаться, из замочной скважины не доносится ни звука. Придется переходить к кардинальным мерам.

С появлением этой Альбины я совершенно забыла про свою ногу, а ведь она у меня очень сильно болит. Вот и лекарство кстати. И стаканчик с водой.

Залпом выпиваю всё до дна. Теперь пришло время этому стакану послужить иного рода службу. Тааак… Стакан к стене открытой частью — и вуаля!

«Чего ты добиваешься? Я найму лучших адвокатов и докажу, что наш брак был лишь на бумаге, я не дам тебе ни рубля! Ника тоже подтвердит, кто воспитывал её все эти годы…».

Вот так новости! Оказывается, Глеб воспитывал дочь один?!

Эта информация настолько меня поразила, что я даже выронила стакан. Благо, сидела я на кровати, и он не разбился.