Оленьи сказки - Ирина Селиванова

Она неотрывно смотрела на дверь и все равно вздрогнула, крепко вцепившись ладонями в спинку стула, когда та отворилась. На пороге стоял господин: высокий, наверняка он оказался бы выше Руты, широкоплечий и… старый. Олененок, услышав голос, подумала, что перед ней друг Руты, но никак не старик. Но сейчас она смотрела на длинную бороду и лохматые коричневые волосы, выбивавшиеся из-под капюшона, и не могла даже представить, сколько лет нежданному гостю.

– Ну здравствуй, Секрет, – улыбнулся он и сразу же стал выглядеть моложе. – Я Йонас.

Олененок застенчиво опустила голову.

– Не бойся меня, я друг Руты. Вот, держи, это твои сапоги. – Он поставил их на стол и подвинул в ее сторону.

Олененку это понравилось: она не была готова подойти ближе, и Йонас это почувствовал.

– Я могу посидеть немного или мне лучше уйти?

– Останьтесь, я вас накормлю.

Внезапно Олененок почувствовала себя очень важной. Она никогда прежде не принимала гостей: Рута боялась, что из-за этого могут быть проблемы. Но сейчас Олененок сама была хозяйкой в доме и не угостить Йонаса обедом просто не могла.

– Спасибо. – Он учтиво поклонился, и Олененок улыбнулась, заправив за ухо прядь волос.

Пока Йонас вешал плащ у двери, она подошла к котелку. К счастью, тот был еще теплым, ведь топить печь она не умела. И еще она не помнила, как именно Рута доставала горшки и котелки из печи. У нее была специальная палка, название которой Олененок никак не могла запомнить.

Она поднесла руку к котелку: он не обжигал кожу, так что она вполне могла бы достать его руками. Олененок обняла его и потащила на себя, но стоило ему оторваться от дна печи, как он всей тяжестью навалился на руки, и она потеряла равновесие.

Олененок вскрикнула. Золотистый суп струйками побежал по полу.

– Ты в порядке? – Йонас неожиданно оказался рядом.

– Н-нет. – Олененок едва держалась, чтобы не расплакаться. – Рута будет ругаться, она не разрешала мне его трогать, а я… – Она всхлипнула. – Я все испортила.

– Плохо дело, но я знаю, как тебе помочь.

– Правда? – Сквозь набежавшие слезы она взглянула на Йонаса: он стоял перед ней на корточках и смотрел так добродушно.

– Правда. Давай скажем, что это я его разлил? Ведь мне Рута не запрещала его трогать, значит, с меня и спрос меньше, верно?

– Верно. – Она шмыгнула и улыбнулась. Йонас придумал замечательный план. – Но… – Она снова нахмурилась. – Теперь я не смогу вас угостить.

– Хм, и действительно. Но мы можем подождать Руту, она обязательно что-нибудь придумает. Только пока нужно здесь прибраться. Ты знаешь, где лежит тряпка?

– Да, я сейчас все принесу!

Олененок подскочила. Йонас уже нравился ей. Он с такой легкостью разбирался со всем и даже не ругался. Пусть он и был стариком, но одним из самых милых, что она видела.

Когда они убрались, Олененок уселась за столом напротив и уставилась на Йонаса. Он закатал широкие рукава, и теперь она видела, что его руки тоньше, чем показались ей, когда он только вошел. Карие глаза, совсем как у нее, мягко поблескивали в свете свечей.

– Так ты говоришь, что друг Руты? – с интересом спросила она. – Она мне про тебя не рассказывала.

– Да, мы давно знакомы. И не поверишь, но она мне про тебя тоже ничего не рассказывала. Кажется, Рута любит секреты. – Йонас хитро прищурился.

– Это точно! И прятать все интересное.

– Да, пожалуй. А откуда ты ее знаешь?

Рута предупреждала Олененка о том, что стоит говорить в таких случаях, но глупое слово вылетело у нее из головы. Такое длинное и сложное, похожее на половицу и поленницу. Олененок задумчиво провела пальцем по губам, поймав себя на мысли, что Рута снова отчитала бы ее за этот жест. И вдруг она вспомнила.

– Я ее пленница! – Она едва не подпрыгнула на стуле от радости, но Йонас почему-то нахмурился.

– Пленница?

– Ну да. – Она смутилась, испугавшись, что снова сказала не то. Ей совсем не хотелось выглядеть глупой. Но ведь Рута говорила именно об этом. – У тебя такой нет?

– Нет, я таким не занимаюсь. Так она держит тебя здесь взаперти?

– Да, но больше нет. Ты принес сапоги, и теперь все изменится, я столько всего придумала…

Она хотела рассказать ему про снежинки, шалаш из веток и козу, но внезапно дверь снова открылась. На пороге стояла лесничая.

– Рута. – Йонас резко поднялся. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

Юрате решительно шла по коридору. Она не верила своим ушам. Пусть Гантарас и не был приятен ей, но подозревать его в столь серьезном преступлении не хотелось. Юрате надеялась, это ошибка.

Тугой корсет сдавливал ребра, сердце часто билось. Пламя свечи колебалось от порывов холодного воздуха. Юрате поежилась. Она так торопилась, что забыла надеть теплую накидку. Вести застали ее, когда она уже собиралась ложиться спать. Почему-то все грязные и неприглядные дела происходили под покровом ночи. Юрате не любила это время.

Отъезд Арунаса не понравился ей с самого начала. Гантарас считал, это путешествие необходимо, но Юрате не была готова остаться в замке одна. Высокие холодные стены из светлого камня пугали. Разветвления коридоров напоминали лабиринт, в сердце которого пряталось чудовище. Юрате не хотела встречаться с ним лицом к лицу.

Она давно поняла, каким влиянием обладает Гантарас. Пусть он не сидел на троне, но его тихий голос сквозил в любом приказе, речи или приговоре. Юрате не могла и не хотела противостоять ему. Она всегда уважала мужчин и не вмешивалась в их дела. Все, чего она хотела, – быть достойной женой для своего короля. Прежде для этого было достаточно мягкости.

– Ваше величество, сюда.

Юрате вздрогнула и едва не выронила свечу.

– Скорее, нас никто не должен заметить.

Оруженосец Гантараса при слабом освещении казался совсем бледным. Тонкие пальцы дрожали, когда он торопливо открывал дверь. Юрате давно приметила его. Худой и нескладный юноша с живым лицом часто улыбался и всегда готов был прийти на помощь. Он совсем не походил на своего хозяина. Юрате легко смогла найти с ним общий язык.

– Я сделал все, как вы и сказали. Внимательно следил за его высочеством. Все было как обычно до этого вечера. – Оруженосец затих и прислушался к шорохам за дверью. – А потом я нашел это. – Он протянул Юрате бумаги.

На бумаге, украшенной королевским вензелем, стояла подпись и печать Гантараса, королевского казначея. Но больше – ничего. Ни единого слова.

– Я не понимаю. – Юрате нахмурилась.