Любовь творит чудеса - Кэйтлин Битнер Рот

Стало быть, это и есть Бастьен. Сравнение с Адонисом оказалось вполне справедливым. Молодой человек не только был поразительно красив, но и обладал превосходной фигурой лондонского денди.

– Что заставило вас думать, будто мне интересна ваша сестра?

Бастьен сунул руки в карманы брюк и слегка расслабился. Судя по всему, он не собирался демонстрировать силу. Во всяком случае не сегодня.

– Просто подумал, вам стоит знать, что мы, Тибодо, своего не отдадим. – Бастьен вскинул бровь. – Вы меня понимаете, oui?

Кэмерон сделал шаг вперед. Бурлящее в душе чувство неудовлетворенности и разочарования грозило перерасти во всепоглощающую ярость.

– Осторожнее, Бастьен. Я уже не тот костлявый семнадцатилетний юноша, которого ваш брат едва не забил до смерти. Вы же не хотите лишиться своей исключительной красоты, верно? Думаю, богатым леди не слишком понравится, если ваше лицо станет похожим на кровавое месиво.

Лениво улыбнувшись, Бастьен развернулся на каблуках и растворился во тьме. Кэмерон же зашагал в противоположном направлении, чтобы поведать Мишелю шокирующие новости о новоявленной дочери – незаконнорожденном каджунском ребенке, взращенном в поселении на болотах.

Было уже поздно, когда Кэмерон вышел из ресторана и свернул на Роял-стрит. Вскоре он остановился перед фамильным особняком, в котором родился и вырос. Кэмерон вставил ключ в замок на кованых воротах, ведущих на утопающий в темноте просторный двор и подъездную аллею. В нос ему ударил аромат роз.

В тишине раздался скрежет ключа в замке и металлический лязг петель. Такие знакомые звуки, поселившие в душе пустоту. Как же круто изменилась его жизнь. Теперь, когда из родных остались лишь кузен Мишель да дядя Джастин, спрятавшийся от мира на своей плантации в верховьях реки, одиночество разъедало душу Кэмерона подобно кислоте. А при мысли о том, что его неосмотрительность стоила жизни двум женщинам, сжалось сердце.

Оказавшись в доме, Кэмерон прошел в темную гостиную. Сняв сюртук, жилет и галстук, он с тяжелым вздохом упал на диван и положил голову на его спинку. Он вытянул ноги и потер плечо в том месте, где его пробила пуля Тревора, когда они были в городе последний раз. Плечо по-прежнему болело, когда менялась погода или когда он сильно уставал. Как, например, сегодня.

Проклятие. Он сам напросился на пулю, но даже дуэль не разрушила многолетней дружбы кузенов. Да и глупо было ссориться из-за женщины, которая стала впоследствии женой Тревора. Проклятие. Нужно было схлопотать пулю, чтобы осознать: будучи единственным ребенком, он не видел отличия братской любви от любви к женщине, с которой хочешь связать свою жизнь. Понимание пришло лишь после встречи с Дианой.

Кэмерон застонал, и звук этот эхом отразился от стен гостиной. Господи, как же он по ней скучал. Их брак являл собой союз двух сильных личностей, решавших все свои разногласия в постели. Или на полу. Или на берегу моря. Им совершенно не было дела до того, где заниматься любовью, когда выпадал подходящий момент. Жизнь тогда была хороша. Даже слишком.

Тяжело вздохнув, Кэмерон поднялся в свои покои. Он начал смертельно уставать от необходимости каждый вечер в одиночестве ложиться в холодную постель, а потом еще долго ворочаться с боку на бок. Только вот теперь его одолевали размышления о новой проблеме – дочери, внезапно свалившейся ему на голову.

Странно, но дверь в хозяйскую спальню была наполовину распахнута. Хотя Кэмерон отчетливо помнил, как щелкнул замок, когда закрывал ее сегодня утром. Он пожал плечами. Должно быть, горничная перестилала постель. Кэмерон подошел к каминной полке, на которой всегда лежали лучины и стояли свечи. Он зажег свечу, взял ее в руку и едва не споткнулся. На подушке, поблескивая золотой цепочкой, лежали его карманные часы.

– Черт бы тебя побрал, Алексия! – Кэмерон пересек комнату и взял часы в руки.

Откуда девочка узнала, что он съехал из отеля? Должно быть, она пробралась в дом, когда он отправился с визитом к мадам Олимпии. Но одно дело – воровать вещи, а совсем другое – бродить по городу с наступлением темноты. При мысли об этом по спине Кэмерона пробежал холодок. Он разразился ругательствами. С часами в одной руке и со свечой в другой он поспешно спустился назад в гостиную. Отодвинув стоящий перед диваном столик, он закатал ковер, поднял половицу и открыл тайник, в котором хранил часы.

– Она наверняка украдет часы снова, – пробормотал он. Кэмерон намеревался хранить дорогую ему вещь в этом тайнике до тех пор, пока не уедет из Нового Орлеана навсегда. Он вернул половицу на место, раскатал ковер и поставил на него стол, а затем схватил сюртук, жилет и галстук. Но, немного подумав, вновь бросил их на диван. Они не нужны ему там, куда он направлялся.

Жозетта сидела напротив брата, желая, чтобы он поскорее отправился домой. С помощью длинной ложки она размяла листья мяты и ломтики лайма, лежащие на дне бокала. Вдохнув божественный аромат, Жозетта сделала глоток.

– Больше наливать не стоит, иначе я не поднимусь в собственную спальню. У меня и так уже кружится голова.

Уголки губ Рене изогнулись в ленивой улыбке.

– Хотелось бы мне посмотреть, как ты будешь карабкаться по ступенькам в результате своей невоздержанности. Ты слишком скучно живешь.

Оставив слова брата без внимания, Жозетта сделала еще один глоток.

– Этот напиток отличается от тех, что ты готовил прежде.

– Чем же?

– В его вкусе присутствует… как бы это сказать… утонченность. Если, конечно, это определение можно применить к напитку. И пьется он очень легко.

– Все дело в роме «Братьев Гослинг».

Стоящий на низком столике резной графин почти опустел, равно как и кувшин с охлажденной травяной настойкой. По стенкам кувшина стекали струйки конденсата, исчезая в лежавшей под ним салфетке.

– Он прибыл вчера с Бермудских островов.

– С Бермудских островов? Но зачем привозить ром оттуда, когда и в Америке производят достаточное количество?

Рене сделал большой глоток.

– Дело в том, что напиток «Братьев Гослинг» считается лучшим в мире. Даже ты заметила его отличие от других. До вчерашнего дня мы никак не могли его заполучить.

Подняв бокал, Рене принялся изучать глубокий темный цвет напитка.

– Поскольку у тебя в подвале под соломой хранится завидный запас льда, я подумал, ты с удовольствием опустишь несколько кусочков в лучший из напитков.

На губах Жозетты заиграла еле заметная полуулыбка.

– Стало быть, ты принес этот чудесный ром, чтобы побаловать не только меня, но и себя?

Рене тихо засмеялся, а потом склонил голову набок и посерьезнел.

– Что с тобой, chère? Ты весь вечер витаешь в облаках.

Жозетта с трудом подавила тяжелый вздох.