Любовь творит чудеса - Кэйтлин Битнер Рот

Мать положила голову змеи себе на ладонь, и теперь та глядела на Жозетту своими похожими на красные бусинки глазами и высовывала изо рта мерзкий красный язык. В другой руке Одали держала кроличью лапу на цепочке, наблюдая за тем, как та медленно кружит по часовой стрелке. Потом лапа на мгновение замерла и принялась кружить в противоположную сторону. Судя по всему, мать задавала этому импровизированному маятнику вопросы относительно Жозетты.

Однако в тот самый момент, когда Жозетта попыталась подняться со своего места, поняв, что больше не вынесет молчания, мать подняла голову.

– Собираешься лечь в постель с мужчиной, убившим твою сестру, и произвести на свет еще одного бастарда?

– Ради всего святого, мама, не говори ерунды. Он не имеет никакого отношения к смерти Соланж. И роды тут тоже ни при чем. Она перестала есть, и это ее убило.

– Non, она умерла не поэтому. – Мать поднесла змею к столу и позволила ей ползти в сторону Жозетты. – Предупреждаю тебя. Оставь Алексию мне или пожалеешь.

Жозетта вскочила со стула и попятилась назад, с облегчением услышав звуки шагов на крыльце.

Алексия вбежала в дом первой.

– Сатана совсем не желает слушаться, maman. Стоит на одном месте, и все тут. Ты снова пускала этому никчемному животному кровь?

– Oui, – ответила хозяйка дома, беря змею на руки. – Она была нужна для снадобья.

Жозетта повернулась к Рене.

– Могу я поговорить с тобой наедине?

Взгляд проницательных темных глаз скользнул по лицу Жозетты.

– Oui.

Оказавшись на крыльце, Жозетта опустилась в одно из стоявших кресел-качалок.

– Я очень беспокоюсь за Алексию, Рене.

Усевшись в кресло рядом с сестрой, он что-то пробормотал.

– Придумай что-нибудь новое, потому что это я слышал и раньше.

– Сомневаюсь. Люсьен учит ее варить самогон.

Жозетта почувствовала, как напрягся Рене.

– Это она тебе сказала?

– Полчаса назад. Сказала, что это продолжается уже полгода.

– И ты ей поверила?

– А ты разве не поверил бы, услышав такое?

Рене медленно набрал в грудь воздуха, а потом так же медленно выдохнул.

– Я с этим разберусь.

– Впредь я запрещаю Алексии приезжать сюда, Рене.

Молодой человек вскинул бровь.

– Хочешь разлучить ее с семьей? Не думаю, что это разумное решение, сестренка.

В словах Рене прозвучала скрытая угроза, и Жозетта едва не пошла на попятную.

– Я не шучу, Рене. Я не хочу, чтобы она находилась под влиянием матери.

– Она под моим влиянием.

– Тебе прекрасно известно, что в Новый Орлеан приехал ее отец.

– Oui, но она – Тибодо, и навсегда ею останется. Я за ней присмотрю.

– Рене, прошу тебя. Она должна остаться со мной до тех пор, пока отец не решит забрать ее к себе. Только ты можешь убедить ее изменить свою жизнь. Ну, или, по крайней мере, дать ей возможность осуществить мечту, к которой так стремилась наша сестра. Разве то обстоятельство, что Алексия рискнула пробраться на борт корабля и отправиться на поиски отца, не говорит само за себя?

Повернув голову, Рене посмотрел сестре в глаза, и его взгляд ожесточился.

– Ты хочешь, чтобы она жила с тобой в холодном бездушном доме до тех пор, пока новоявленный папаша не возьмет ее под свое крыло? Что ты задумала, Жозетта? Готова стать жертвой его чар и упасть в его объятия, как твоя сестра?

Начав терять самообладание, Жозетта вскочила с кресла.

– Ты, должно быть, уже слышал разговоры о том, что мать готовит Люсьена к миссии жреца, а Алексию намерена сделать его жрицей? Рене, мы говорим о девочке, которую он должен лишить девственности во время инициации. Тебе же известно о желании матери сделать Алексию своей преемницей – королевой вуду.

Что-то изменилось в холодном взгляде Рене, прежде чем он устремил его поверх плеча Жозетты на мутные воды реки. Он поджал губы, но не произнес ни слова.

– Знаешь, Рене, если ты не в состоянии увидеть, что мать давно вышла за рамки учений Мари Лево[10], то ты не только слеп, но и глуп. С каждым днем она становится все порочнее. И я не понимаю, как вы с Бастьеном можете жить с ней под одной крышей. Ах, да, я забыла. С Алексией она обращается как с принцессой, в то время как вы – рыцари в блестящих доспехах, которые не причинят ей вреда.

С выражением крайнего отвращения на лице Жозетта направилась к двери.

– Нам пора. Алексия отвезет нас домой.

Однако Рене схватил сестру за запястье.

– Алексия останется здесь до конца дня. Ей сейчас очень нужна семья. Хотя ты никогда этого не понимала.

Губы Рене беззвучно зашевелились, как если бы он хотел сказать что-то еще, но передумал. Немного помолчав, он произнес:

– Я не глупец, сестренка. Тебе никогда не приходило в голову, что мы с Бастьеном продолжаем жить с матерью, чтобы приглядывать за ней? Чтобы помешать ей причинить кому-нибудь зло, и в особенности Алексии?

Жозетта смотрела на брата, и ее глаза защипало от слез.

– Я не хочу, чтобы она здесь ночевала, Рене. И буду бороться за нее до последнего вздоха. Ты думаешь, что можешь проследить за ней? Тогда скажи мне, сколько раз она сбегала к Люсьену, оставляя вас в неведении? Уж поверь: я знаю, что для нее лучше.

Рене долго смотрел на сестру.

– Я привезу ее до наступления ночи. А пока оставь ее здесь.

От брата исходила такая сила, что Жозетта поняла: этот бой она проиграла.

– А кто отвезет домой меня?

– Бастьен. – Уголки губ Рене приподнялись в неспешной улыбке. – У него дела в Новом Орлеане.

В мягком свете настенной газовой лампы Кэмерон сидел в алом бархатном кресле напротив мадам Олимпии. Положив одну ногу на другую, он незаметно отер пальцем пятнышко с безупречно начищенного ботинка.

На губах мадам Олимпии заиграла улыбка.

– Все так же щепетильны, месье Андруз?

Господи, какой ужасный акцент. Да она такая же француженка, как он – уроженец Восточной Индии.

– Поскольку мы здесь одни, можете называть меня мистер Андруз. Попытки правильно поставить язык, чтобы произнести какое-нибудь французское слово могут оказаться весьма утомительными.

Мадам Олимпия принялась постукивать кроваво-красным ногтем по узорчатой поверхности стола.

– Я прекрасно знаю, что мне делать с моим языком, мистер Андруз. Только не говорите, что вы вновь собираетесь доставить мне неприятности. Поскольку Тревора вы с собой не взяли, моему охраннику будет скучно возиться с вами. И как мне пришло в голову вас впустить?